– А интересно, почему вы так уверены? – спросил Мазур.

Капитан Агирре тонко улыбнулся:

– Потому что Рамон и его ближайшие сподвижники мертвы.Простейшее логическое умозаключение. Пока вы не узнали, где добыча, вамследовало пылинки с него сдувать, это аксиома. Следовательно, вариантов толькодва, либо микросхемы сейчас при вас, либо вы совершенно точно знаете, где они вданный момент находятся. Раз Рамон мертв, других вариантов попросту не можетбыть...

«Умен, паскуда, – подумал Мазур. – Построиллогически непротиворечивую схему, единственно верную, какую можно построить –если только не подозревать об истинныхворах. Что с ним и произошло. Не зная онас, любой бы именно такую версию и построил... черт, но пора как-товыпутываться!»

– Я прав? – с нескрываемым напряжением спросил Агирре.

– Ну, допустим... – сказал Мазур. – Допустим,подчеркиваю. Допустим. В таком случае, я не понимаю вашего поведения. Вы частоупоминали, что мы – союзники. Следовательно, ваш служебный долг...

Капитан Агирре вкрадчиво прервал:

– Джон, человек не всегда руководствуется одним лишьслужебным долгом. Он может позволить себе и нечто личное... Служебный долг,обязанности – все это вещи серьезные и важные. Однако... Вы еще молодой человеки не особенно думаете о будущем – а вот бедному служаке вроде меня,располагающему лишь жалованьем и небольшими побочными доходами, затообремененному немаленькой семьей, следует быть более практичным...

«Ах ты ж мать твою! – мысленно вскричал Мазур всовершеннейшем восхищении. – Ах ты ж сукин кот!»

Его собеседник, несмотря на тридцатилетнюю службу,определенно не смог выбиться в те здешние верхи, что имеют возможность хапать жирно.Гоняя политических, подлинных и мнимых врагов хунты, быть может, и соберешь нагрудь неплохую коллекцию побрякушек, но не разбогатеешь. Цепной пес, каким быон ни был прилежным, обречен не более чем на похлебку. Вот владелец псарни –другое дело. Пожалуй что, следует отнестись к этому сукину коту предельносерьезно, потому что он все поставил на карту, и терять ему нечего. Если я неошибся – а ошибкой тут и не пахнет – для него это последний шанс сорвать банк.В таких случаях игрок не щадит ни себя, ни других...

– У вас на лице определенно отражается нешуточная работамысли, – нетерпеливо сказал капитан Агирре.

– Угадали, – сказал Мазур почти весело. –Я вас правильно понял? У вас есть другойпокупатель на мой товар, а?

– Допустим, как только что сказали вы, – светло илучезарно улыбнулся капитал. – Допустим...

– Позволю себе заметить, что это мойтовар, – сказалМазур.

– Помилуйте! – воскликнул капитан. – Разве ясказал, что намерен исключить вас из сделки? Ни в коем случае! Кабальеро так непоступают друг с другом!

– И вы серьезно?

– Совершенно серьезно, – тихо сказал Агирре. –Такими вещами не шутят, Джон.

– А вы, часом, не с русскими спутались?

– Бросьте, – недовольно сказал капитан. – Что заглупости... Мой покупатель вовсе не из-за «железного занавеса». И он даетшестьсот тысяч, понятно вам? Долларов, разумеется. И плевать ему, чтомикросхемы ворованные. Какая разница? Главное, если он сам будет старательноразрабатывать аналоги с нуля, потратит пару лет и гораздо больше денег...Классический сюжет промышленного шпионажа. Шестьсот тысяч, Джон. Пополам, посправедливости. У вас есть товар, а у меня – надежный покупатель, так чтомы равноправные партнеры, а? И доли наши должны быть равны.

– Вы так уверенно мне это предлагаете... – хмыкнулМазур.

Агирре усмехнулся:

– Неужели я вам предлагаю нечто неизвестное преждеамериканцу, противоречащее его системе ценностей? Это бизнес, Джон. Этовеликолепный бизнес. Разве эти микросхемы украли лично у вас? Быть может, увашего папы или у вашей собственной фирмы? Какие глупости! Вы – такой женаемный служащий больших боссов, как и я. Что вы получите, если представитедобычу по начальству? Вас похлопывают по плечу, угостят сигарой, грошовуюпремию сунут, повысят чуточку... И все! Понимаете? Все! А вы вряд ли сынокмиллионера. Такие не идут в разведку полевыми агентами. Среди ваших шишекмиллионерывстречаются, не спорю, но вы-то – вы наверняка бедолага вроде меня, живущийисключительно на жалование... Это сколько же вам нужно беспорочно трудиться,чтобы заработать триста тысяч? Лет десять при лучшем раскладе... Да нет,гораздо больше.

– А если я идейный патриот?

– Да бросьте! – с улыбкой покачал головойАгирре. – У вас лицо совершенно другое. В старыевремена я повидалнемало идейных. Они, простите, другие. Вы же мне представляетесь обыкновеннымамериканским парнем, не склонным уклоняться от выгодной сделки...

– Сопряженной с нешуточными опасностями, – сказалМазур.

– Да бросьте! Вас никто не контролировал. Никто не может суверенностью сказать, что микросхемы у вас... или что вы точно знаете, где они.Мы вместе составим для ваших боссов чертовски убедительную версию. Свалим всена ваших покойных друзей – на покойника легко валить все, что угодно, ктовозразит? Вас там могло не быть вовсе, они действовали на свой страх и риск,чем провалили дело... ну, вместе мы придумаем нечто убедительное, чтобы выостались вне подозрений. У вас – цивилизованная страна, никто вас не поставит кстенке и не засадит в тюрьму – всякий имеет право на неудачу...

– Ага, – сказал Мазур. – И мне придется долго истарательно объяснять, откуда у меня вдруг завелось триста тысяч баков...

– Вы мне представляетесь достаточно серьезным ирассудительным человеком, Джон. Неужели вы, едва вернувшись домой, начнетераскатывать на «роллс-ройсе», покупать часы от Картье и зажигать сигары отсотенных? Выждете какое-то время, все забудется... Что вы ухмыляетесь?

– Честно? – спросил Мазур. – В толк не возьму,зачем вам делиться. Кто вам мешает наобещать с три короба, а потом быстренькоменя прикончить...

– Вполне разумное подозрение, согласен, – сказалкапитан Агирре словно бы с облегчением. – Когда люди такставят вопросы,это означает, что начинаются нормальные деловые переговоры... Я вам отвечупредельно откровенно, Джон. Конечно, мне не хочется делиться... Мне жальделиться. Однако обстоятельства сильнее меня. Мне совершенно неважно, которуюименно разведслужбу вы представляете – любая из них, взятая в отдельности,представляется мне противником, с которым скромному капитану вроде меня никакне стоит бодаться... Понимаете, Джон, как мне ни жаль делиться, я вынужден.Одно дело, если хоть один оставшийся в живых, то есть вы, все же вернется и,горестно вздыхая, поведает о неудаче. И совсем другое, если ваша группапогибнет целиком. Ни одна разведка в подобном случае не успокоится, пока недокопается до сути. Сюда нагонят чертову тучу агентов, они будут рыть землю натри метра в глубину – и есть серьезные опасения, что, в конце концов,докопаются. Если мы с вами договоримся полюбовно, риск сводится к минимуму. Выменя никогда не выдадите, потому что ваше начальство подобных сделок непрощает. Влепят вам пожизненное... Честно сказать, я не питаю к вам нималейшего дружелюбия. Я бы вас с удовольствием пристрелил и забрал всю суммусебе. Но так уж легли карты, что вы – мой страховой полис, а я – ваш...Убедительно?