— Лабунская испачкала платье и поднялась, чтобыпереодеться, — напомнил Дронго. — Как я понимаю, это не та женщина,которая в подобном виде может зайти в гости даже к очень хорошему знакомому.Она ведь могла переодеться и спуститься к вам. Почему она так торопилась? Чтоименно она хотела вам сообщить?

— Ничего, — удивился Торчинский, — она пришлако мне в номер и сказала буквально несколько слов. Вспомнила о моем концерте вВаршаве, о нашей встрече в прошлом году в Лондоне. Вот и все. Потом она ушла.

— И только из-за этого Лабунская поднялась к вам всвоем испачканном платье? — переспросил Дронго.

— Получается, что так, — пожал плечамиТорчинский, — я сам ничего не понимаю.

— И вы были с ней только несколько минут, —разочарованно уточнил Хеккет.

— Да, — ответил Торчинский.

— Он говорит правду, — вспомнил Дронго. — Мыподнялись в ее апартаменты через несколько минут, и она уже была в своемномере.

— Это не доказательство, — возразил Хеккет, —время — чисто субъективная категория. Вы знаете это лучше меня, Дронго.Возможно, на самом деле прошло не несколько минут, а минут пятнадцать-двадцать.

— Ну и что? — зло спросил Торчинский.

— Ничего. Но это меняет все ваши показания. Одно делоостаться с женщиной на несколько минут, а другое — минут напятнадцать-двадцать.

— Вы удивительно непорядочный человек, мистерХеккет, — ледяным тоном заметил Торчинский.

Но на Хеккета подобные уколы не действовали. Он лишьусмехнулся.

— Это легко проверить, — сказал Дронго. —Если на пленке с девятого этажа зафиксирован приход Лабунской, то должен бытьзафиксирован и ее уход. Через несколько минут, как нам сказал сеньорТорчинский. Мы можем просто просчитать время.

— Верно, — кивнул комиссар.

Он поднялся и позвал своего помощника:

— Паоло, прокрутите пленку и уточните, сколько минутубитая была в номере сеньора Торчинского. Хотя нет. Принесите мне кассету, мыее сами посмотрим.

— Здесь нет видеомагнитофона, — виновато сказалПаоло, — но мы можем подключить эту кассету на ваш номер.

— Хорошо, — разрешил комиссар, — начните стого момента, когда сеньор Торчинский появляется на этаже. А мы засечем время ипосмотрим, сколько минут провела женщина в его номере.

— Сейчас сделаем, — кивнул Паоло и выбежал изномера.

Комиссар взял пульт и включил телевизор. На одном из каналовпоказывали откровенный секс. Хеккет громко засмеялся. Комиссар нахмурился ипереключил на следующий канал, где шел боевик. Они ждали недолго, около двухминут, пока наконец экран не погас. Раздался телефонный звонок. Комиссар поднялтрубку.

— Хорошо, — сказал он, — мы ждем.

На экране появилось изображение коридора. Из кабины лифтавышли два человека: Олег Торчинский и женщина — маленькая, полная, с рыжимиволосами.

— Кто это? — спросил комиссар.

— Откуда я знаю, — нервно ответил Торчинский. —Посмотрите, она идет в другую сторону.

Женщина действительно свернула в другой конец коридора.Торчинский улыбнулся дежурной и пошел к себе в номер. Все смотрели на экрантелевизора. Створки кабины лифта снова открылись, и в коридоре показалсявысокий пожилой господин. Он подошел к дежурной, что-то спросил, затем прошелдальше. И наконец появилась Екатерина Лабунская. Она явно нервничала,оглядывалась по сторонам. Подойдя к дежурной, спросила номер Торчинского ипрошла дальше, еще раз оглянувшись.

Увидев Лабунскую, Торчинский тяжело вздохнул и отвернулся.Комиссар посмотрел на часы. Время пошло. Из кабины лифта вышли два человека —мужчина и женщина. Они быстро прошли по коридору. Комиссар еще раз посмотрел начасы. Прошла минута, другая, третья.

— Когда рядом такая красивая женщина, время проходитнезаметно, — прокомментировал Хеккет, и в этот момент на экране телевизорапоявилась Лабунская. Она быстро прошла к лифту, даже не обернувшись в сторонудежурной.

— Четыре с половиной минуты, — заметилкомиссар, — кажется, вы были правы, сеньор Торчинский. И больше вы с нейне виделись?

— Нет, — глухо сказал Торчинский. — А это немогло быть самоубийство? Она была очень взволнованна.

— К сожалению, нет, — ответил Террачини, —человек не может задушить себя сам. Это невозможно. Кроме того, исчезлидрагоценности сеньоры.

— Вы думаете, ее ограбили? — не поверилТорчинский.

— Пока мы ничего не знаем. Спасибо за помощь. Можетевернуться в свой номер.

— Спасибо. До свидания.

Торчинский поднялся и вышел из гостиной. Комиссар досталсигареты и наконец закурил. Потом взглянул на Хеккета и Дронго.

— Прямо классический случай для любителейдетективов, — раздраженно заметил Террачини, — убита женщина вапартаментах, куда никто не мог попасть. У мужа и возможного любовника алиби. Илюди, которых можно было подозревать, тоже имеют алиби. Что остается делать?

— Подумать, как убийца мог попасть в апартаментыЛабунских, — подсказал Дронго.

— Каким образом? — спросил комиссар. — Моилюди обыскали все вокруг, проверили аварийные выходы, осмотрели балконы. Сюданевозможно попасть, минуя коридор. А в конце коридора сидела дежурная.

— А если убийца вошел с другого входа? — спросилДронго.

— Невозможно. Все аварийные выходы спроектированы такимобразом, что двери открываются только на лестницу и ниоткуда нельзя проникнутьвнутрь. С лестницы невозможно попасть в коридор, сеньор Дронго, можно тольковыйти на первом этаже.

— Рядом есть аварийный выход, — напомнилДронго. — Ваши люди проверили и его?

— Конечно, мы все проверили. Получается, что убийцаждал свою жертву в номере. А затем, совершив убийство, каким-то образом ушелотсюда, спустившись по аварийной лестнице.

— Тогда как он попал в номер? — спросилДронго. — Ведь он все равно должен был каким-то образом попасть в номер. Игде прятался? Сначала в номер поднялся Марк Лабунский и никого не заметил, азатем здесь были мы с Обозовым и убитая. И никто не видел предполагаемогоубийцу. Получается, что убийца появился здесь невероятным образом. Убил своюжертву и растворился.

— Я бы не шутил на вашем месте, — мрачнопосоветовал комиссар, — мне придется попросить вас никуда не уезжать изРима еще несколько дней.

— У меня дела, — возразил Дронго.

— Но вы главный подозреваемый, — парировалкомиссар. — Извините меня, но я не могу разрешить вам покинуть Рим.Пожалуйста, задержитесь на несколько дней.

— Хорошо, — кивнул Дронго, поняв, что спорить нестоит.

— Спасибо, сеньор Дронго, за понимание нашихпроблем, — устало сказал комиссар.