— Не может быть, — покачал головой Дронго. —Когда мы вернулись, горничная уже успела убрать помещение и спичек в пепельницене было.

— А почему вы решили, что она успела убрать?

— Когда мы с Обозовым шли по коридору, горничная какраз катила свою тележку в нашу сторону. Посмотрите в спальной комнате. Еслипокрывала с кроватей сняты и на тумбочках лежит шоколад, значит, горничная ужеуспела здесь побывать. Мне кажется это естественным.

Хеккет не поленился подняться и снова пройти в спальню.Вернувшись, он уселся на свое место и буркнул:

— Вы правы. Она успела здесь побывать.

— Вот это и мне интересно. После убийства горничная невходила в номер, иначе она бы обнаружила труп. Тогда кто вернул коробку спичеки почему он это сделал?

— Не знаю, — раздраженно сказал Хеккет, — номеня больше интересует, кто убил женщину, чем вопрос — кто положил коробкуспичек в пепельницу. Может, это сделала сама Лабунская. Чисто машинально.

— Вы же ее видели. Она бы не стала расставлять вещи посвоим местам вместо горничной. И не говорите, что она курила. Она не курила. Аее муж курил сигары и пользовался своей золотой зажигалкой, я ее у него видел.

— Вы ищете не там, где нужно. Думаю, все и так ясно.Мистер Торчинский заранее договорился с дамой о встрече. Я видел, какимивзглядами они обменивались. Не видеть подобных отношений мог только ее муж. Таквот, договорившись о встрече, певец поднялся сюда. Вы помните, как официантуронил бокал? Лабунская махнула рукой и задела официанта. Может, она сделалаэто не случайно. Я стоял довольно далеко от нее, но вы были рядом и могливидеть, как это произошло. И если они заранее договорились, то это былпрекрасный способ избежать вопросов и под благовидным предлогом уйти свечеринки. Они встретились с Торчинским и, видимо, повздорили. Или он заранеепросчитал, что убьет надоевшую ему женщину. Что и произошло. И не нужносчитать, что это дело такое запутанное. Кроме Лабунской, карточки от лифта былиу ее мужа и Торчинского. Муж при нас отдал свои карточки Обозову и почти всевремя сидел рядом с нами, а Торчинский имел эти карточки и поднялся наверхраньше Лабунской. По-моему, все и так ясно.

— Тогда как вы объясните тот факт, что его нет напленке? И его не увидела дежурная, когда он появился в коридоре?

— Может, он воспользовался другим путем, — пояснилХеккет, — может, он умнее, чем мы думаем. Вы ведь сами сказали, что убийцаумнее, чем мы полагаем.

Дверь открылась, и вошел комиссар Террачини. Он вернулся скассетой, которую изъял у сотрудников службы безопасности. Дронго и Хеккетсидели в гостиной, терпеливо ожидая его возвращения. Комиссар положил кассетуна стол и сел рядом с экспертами.

— Ничего хорошего, — в сердцах сказалТеррачини, — все было так, как рассказала сеньора Куацца. Никогопостороннего. Последними на этаже появились сеньор Дронго и сеньор Обозов. Ядумаю, нам нужно допросить Обозова. Извините меня, сеньор Дронго, но, возможно,были моменты, которые вы не заметили. Я понимаю, что вы известный эксперт, ноиногда лучше поговорить с разными людьми, которые на одни и те же событиясмотрят по-разному. Подобные мнения всегда субъективны, зато независимы.

— Согласен, — кивнул Дронго, — можно позватьОбозова и переговорить с ним. Если хотите, я даже выйду из гостиной, чтобы вамне мешать.

— Не нужно на меня обижаться, — устало вздохнулкомиссар, — я только хочу установить истину. Каким образом неизвестныйубийца мог попасть в номер сеньоры Лабунской, и кто это был? Ответив на первыйвопрос, мы, возможно, сможем ответить и на второй.

Из спальной комнаты вынесли носилки с телом. Все мужчины,сидевшие в гостиной, невольно встали. Один из криминалистов, проводивших осмотрместа происшествия, подошел к Террачини.

— Мы закончили, комиссар. Проведемпатологоанатомическую экспертизу и еще раз все проверим. Но думаю, почтиубежден, причина смерти — механическое сдавливание горла.

— Ясно, — сказал комиссар, — можете уезжать.Мы останемся здесь и побеседуем с остальными участниками этого «банкета».

Когда носилки вынесли, Хеккет сел на свое место и недовольносказал:

— Не люблю покойников, даже если при жизни они былиочаровательными женщинами.

— Позовите Обозова, — приказал комиссар, —он, кажется, сидит в соседнем номере.

Обозов появился в гостиной через минуту. Он уже успелнесколько отойти от первоначального шока. Его изжеванное морщинами лицопревратилось в застывшую маску. Обозов вошел в комнату и, кивнув комиссару,сразу прошел к стулу, стоявшему рядом со столом, словно уже знал, куда именнонужно сесть.

— Разрешите? — спросил Обозов.

— Садитесь, — кивнул комиссар и включилдиктофон. — Вы давно работаете с сеньором Лабунским?

— Непосредственно пять лет, а до этого мы были знакомы.В общей сложности — более десяти лет.

— У вас всегда были хорошие отношения?

— Если мы работаем вместе столько лет, значит,отношения были нормальными, — рассудительно заметил Обозов.

— А какие отношения были у сеньора Лабунского ссупругой?

— Нормальные, — ответил Обозов, — иногда ониссорились, иногда спорили. Но в общем отношения были нормальные. Как у любыхсупругов.

— У вас есть жена? — улыбнулся комиссар.

— Нет. Мы разведены больше десяти лет, — ответилОбозов и, заметив улыбку на лице комиссара, кивнул. — Конечно, в семейнойжизни многое бывает. Но не обязательно доводить до развода. У нас был именнотакой случай. А если люди живут вместе, значит, они хотят жить вместе. СеньорЛабунский — очень состоятельный человек, и по нашим законам супруга не всегдаполучает такие деньги, как в западных странах. У нас нет брачного контракта.Тем более у них не было детей. Поэтому Лабунскому не нужно было убивать своюжену. Если она ему не нравилась, он мог с ней развестись. Кстати, она тоже быладовольно состоятельным человеком, хотя и не такой богатой, как ее муж.

— Вы, кажется, юрист по профессии? — уточнилкомиссар.

— Да. Я руководитель юридической службы.

— Сеньор Лабунский рассказал нам, что именно вам ондоверил свои карточки и разрешил подняться в его номер.

— Да, — кивнул Обозов, — сначала он поднялсясам и забрал договор, чтобы уточнить один из его пунктов. Потом он передал мнедоговор и ключи, и я поднялся в его номер.

— Но до этого в номер поднялась сеньора Лабунская?

— Поднялась, — подтвердил Обозов, — онаиспачкала платье и решила переодеться. Она ушла чуть раньше. А мы поднялисьследом.

— Вы сказали «мы», сеньор Обозов. Значит, вас былодвое?

— Мы поднялись вместе с мистером Дронго. —По-английски Обозов говорил с сильным акцентом, делая паузы, но довольно четковыговаривал все слова.