—Какой ты… горячий, аж дух захватило.

—Я слишком долго ждал тебя…— Он погладил ее светлые, разметавшиеся по плечам волосы, которые переливались и блестели в лучах солнца как венецианское стекло.— Словно снаряды внутри разрываются.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Голова закружилась как никогда раньше… Наверное,— Юля улыбнулась и сползла с предательски выпирающей у него под джинсами плоти.

Роберт закусил губу, мысль о ее несостоявшейся свадьбе не давала ему покоя: «Было бы лучше, не бегала бы по лесам!» Защитить Юлю от грубости и зла этого мира стало отныне его целью. Неоднозначность натуры Юли притягивала Роберта как магнитом: «Мой ласковый и дикий зверек. То хрупкий и робкий, то настороженный и хитрый. Как может в человеке уживаться невинность с лихой опытностью, нежность с дерзостью?»

На гранитные ступени неспешно набегали волны, поднятые катером. Тишина этого размеренного дня никак не вязалась с бушевавшей внутри Роберта страстью.

—«Для любви не существует вчера, любовь не думает о завтра. Она жадно тянется к нынешнему дню, но этот день нужен ей весь, неограниченный, неомраченный»,— Роберт мягко, но настойчиво прижал Юлю к груди.

—Кто это сказал?

—Генрих Гейне, кажется… да какая разница кто. Принцесса, пообещай, что не уйдешь от меня никогда, слышишь, никогда.

Жгучее желание вновь почувствовать вкус уже таких любимых губ охватило Роберта, и он, не спрашивая, поцеловал ее. Юля сунула ладонь под рубашку, и прикосновение ее нежных пальцев, будто тысячи ласковых русалочьих рук подхватили Роберта и потащили на дно бухты. Самозабвенно и страстно, желая более откровенных ласк, он скользнул рукой Юле под джинсы и сжал крепкое, упругое бедро. Кровь ударила ему в голову, и он застонал, откинув голову на согретый солнцем гранит стены, укрывшей их порыв от посторонних глаз.

Взбудораженные, они вернулись в гостиницу. В лифте Роберт мысленно переплюнул камасутру, но на пороге номера его отрезвил звонок друга.

—Буду внизу через пятнадцать минут. Спускайтесь!

Отменять встречу было поздно, и Роберт чуть не взвыл от досады. Юля посмотрела на него с усмешкой, но ничего не сказала.

—Я в душ,— буркнул он.

Через пять минут Роберт вышел, завернувшись в полотенце и облокотился на стул.

—Нормально мы с тобой отожгли на набережной.

—Настоящий джентльмен не станет напоминать леди о ее падении.

—Простите старого повесу,— осекся он.

Юля сняла с вешалки чёрное короткое платье, словно из змеиной кожи и коротко велела Роберту:

—Отвернись.

—Это выше моих сил,— он закрыл ладонями глаза, подглядывая между пальцев. Юля скинула с себя футболку, лифчик и джинсы, он тяжело сглотнул: «К чертям собачьим этот ресторан!»

—Открывай глаза?— Юля провела руками по телу, расправляя платье. Оно скрывало грудь, но оголяло спину.— Ну как?

—Тебе все идет. Конфета, а не девочка.

—У каждой женщины должно быть в гардеробе маленькое черное платье, Коко Шанель знала, что говорит,— Юля надела кулон-капельку и крутанулась вокруг своей оси на каблуках.

—Хороша! Я сейчас!

В кабинете Роберт натянул на себя джинсы и свитер, вышел к Юле и, бросив тоскливый взгляд на кровать, сделал руку полукольцом. Юля взялась за нее, они вышли из номера и спустились в холл гостиницы.

—Опочки,— спохватился Роберт, похлопав себя по карманам,— я забыл телефон.

—Иди, я побуду здесь.

Он поцеловал ее и исчез в лифте.

У стойки регистрации толпились туристы, перекрикивая друг друга на мелодичном итальянском языке. Юля, к удивлению своему, поняла, что понимает их речь. У нее закружилась голова, и она поспешила выйти на воздух. В широких стеклянных дверях острый каблук туфель застрял в отверстии резинового ковра, и она полетела вперед. Чьи-то сильные руки подхватили ее, не дав упасть. Юля, бормоча извинения, наклонилась, чтобы выдернуть туфлю. Мужчина присел рядом на корточки и, схватив ее за руку, прошептал:

—Юленька, родная, это ты?

Знакомый дурманящий, изысканный аромат с нотками свежескошенной травы, табака и сандала ударил ей в нос. Только один человек в жизни сводил ее с ума, и не только своим парфюмом. Юля взглянула в голубые, по-детски невинные глаза, и с ужасом узнала, кто перед ней. В голове все смешалось, и подступила тошнота.

—Громов! — Юля попыталась встать, но ноги подкосились, и она провалилась в темноту.

Саня подхватил ее на руки и отнес на диван у стены.

К нему подошел администратор гостиницы и осведомился:

—Что случилось? Потребуется врач?

—Нет, спасибо, легкий обморок. Это моя девушка… то есть знакомая,— запутавшись, Саня сердито отмахнулся.

При виде белого как мел Юлиного лица, ему стало не по себе. Присев рядом, он дрожащей рукой похлопал бывшую возлюбленную по щекам. Веки ее дрогнули, но остались закрытыми. Саня оглянулся и увидел выходящего из лифта Роберта.

—Британец!— Он бросился навстречу другу. — Я нашел ее! Представляешь? Ту, о которой говорил…

— Подожди,— перебил его Роберт, оглядываясь по сторонам,— я что-то своей девушки не вижу.

—Помоги мне, она сознание потеряла,— продолжал возбужденно тараторить Саня, волоча приятеля к дивану.

***

Юля лежала, открыв глаза, и с ужасом смотрела в потолок. В голове черно-белой хроникой мелькали картинки из прошлого. Имена, даты, адреса загружались, будто в компьютер. И самым странным файлом во всей цепи являлся Саня Громов — первая ее любовь. Расставание с ним, убило ее веру в это светлое чувство и уважение к мужчинам в принципе.

—Познакомься, это моя Юля,— просиял Саня.

—Откуда ты взялся, Громов? Ты что, знаешь этого долбоящура?— простонала она, повернувшись к Роберту.

На его лице лёгкой тенью мелькнуло смятение, которое уступило место отчаянной решимости. Он похлопал Саню по плечу и мрачно произнес:

—Я очень рад, брат, но это и есть моя девушка.

Саня открыл рот, но только замычал. Роберт взял Юлины ледяные пальцы в свои ладони, и ей показалось, что она опустила руки в кипяток.