Кажется, это был министр культуры, но генералы от армии иразведки смотрели так, словно они тоже были министрами культуры, или министр культурыбыл генералом.

Я ощутил, что начинаю заводиться.

– Да? Да еще всегда? Православие военной силой принескнязь Владимир. Потом за несколько столетий удалось раздвинуть от Киева дальшена север, но уже со времен того же Владимира, когда на службу Киеву сталипоступать печенежские ханы со своими ордами, Русь уже стала хотя бы на третьмусульманской. А потом пришли татаро-монголы, которые стали поступать на службук русским князьям. Куликовская битва подается подлецами для дураков как великаяпобеда русского народа над татарами, хотя на самом деле это была битва двухидеологий, не народов. Хотя бы потому, что на стороне русского войска дралиськак украинские отряды, так и два татарских полка. Когда Иван Грозный уезжал навойну с татарским Казанским ханством, он оставил управление Москвой не своимбоярам или воеводам, а татарскому хану Гирею. Да и вообще мусульмане для Россиисделали настолько много, что надо обладать поистине русским беспамятством ирусской неблагодарностью, чтобы тут же все победы приписывать своей доблести, апоражения – проискам всяких там мусульман.

Вокруг шумели все недовольнее. Кречет бросил с усмешкой:

– Каким-то образом оказавшихся на территории России.

– Да-да, – сказал я обрадовано, в репликевсемогущего президента почудилась поддержка, – как-то на исконные землиРоссии вкралось Казанское ханство, Крымское, Хазарское... Словом, я ужечувствую, что ушел в сторону, но прошу простить, ибо у меня нет опыта большихсобраний... как и малых. Просто я хочу обратить внимание на структуру, что нетолько не потеряла ничего с крахом СССР, а угрожающе выиграла. Кому-топокажется, что здесь искать и менять нечего. Но вы – правительство... илибудете им, а не «кто-то».

Я видел непонимающие лица. Все-таки для них я, человек,попавший сюда в случайной неразберихе. Вякнул глупость, ее выслушали, а теперьможно забыть и заняться делом.

Даже Кречет поморщился, явно от меня ждал чего-то умнее. Носмолчал, повернулся к Яузову:

– А что скажете вы, Павел Викторович?

Яузов посопел, на красной харе глазки сверкали из-под густыхбровей, как блестки слюды в темных пещерах:

– Вам как ответить: как положено, или как на самомделе?

Кречет усмехнулся:

– Я не политик. Я солдат, как и вы. Давайте правду. Застенами этого кабинета будем говорить, что положено... там массмедия, шпионы, аздесь надо начистоту.

– Ну тогда получите... У меня в голове только Чечня, всердце – Чечня, как и в печенках. Понимаю, министр обороны должен думать о всейстране, мыслить глобально, тем более, что Чечня – уже прошлое, но ничего ссобой не могу поделать. Видать, уже не годен для такого поста, потому прошуотставки. Я ненавижу чеченцев! Я хотел бы ввести туда войска... да не простовойска, а танковую армию, чтобы сравнять все с землей. И чеченцев вбить в землюгусеницами так, чтобы и от костей следа не осталось. Ненавижу за то, что лучшенас. За то, что сохранили то, что мы давно растеряли... Нет, не так уж давно.Еще мой дед рассказывал о нравах в армии, тогда еще не Советской, а Красной. Дачто там дед, отец рассказывал! О кодексе чести, верности слову, мужскомдостоинстве, гордости. У чеченцев есть это и доныне. Они благороднее нас. Мнеони как укор. И я пытаюсь избавиться от этого укора как могу...

Я стоял близко к Когану и слышал как он шепнул красивомуседовласому министру, имени которого я не знал:

– Пьет, значит.

– Или по бабам, – предположил тот задумчиво.

– Он же сказал, как может!

– А-а-а-а, тогда пьет, ежели в этом смысле.

Кречет внимательно слушал. К удивлению генерала, которыймахнул на все рукой и готов был пойти хоть под разжалование, хоть под трибунал,на лице всесильного президента появилось выражение удовлетворения. Он покосилсяна меня, кивнул. Генерал потенциально был сторонником резких реформ, но сам незнал каких. Уже и священников напустил в армию, пытаясь возродить веру, ввестинесвойственных русской армии полковых священников.

– Мне кажется, – сказал Кречет медленно, –есть способ, как избавиться от этого укора иначе... Без позора, а с честью! Идаже, к радости бизнесменов, с немалой выгодой...

Яузов, видя, что рука президента еще не рвет с него погоны,смотрел исподлобья:

– Я не верю в решения, которые устраивают и людейчести, и бизнесменов. Как правило, они хотят противоположного.

Кречет развел руками:

– Это уникальный случай.

Я добавил из своего угла:

– Последний раз он выпадал ровно тысячу лет назад.

Генерал смотрел непонимающе. Еще непонимающее смотрелиостальные. Лицо Кречета было усталым и серьезным. Яузов сказал осторожно:

– Я чувствую, вы что-то задумали. Знаете, в воздухеносится нечто эдакое... Я вам верю. Как мужчина, как человек чести. И пойду свами, даже если придется положить голову на плаху. Мне кажется, вы тоже готовы.Россия в беде!

Марина внесла на подносе чашки с кофе. Следом две миловидныедевушки несли горки бутербродов. На середине стола появился кофейник: Кречетявно щадил тех, кто побаивается крепкого кофе. Я заметил, что даже генералдержится за столом скованно, лишь министр культуры демонстрировал манеры,красиво держал чашку, изящно брал бутерброды.

Все как один предпочли черный кофе, крепкий и сладкий. То лив подражание Кречету, то ли старались показать, что со здоровьем у них впорядке, значит, работать смогут, как требует президент, чтобы пар шел изместа, где спина теряет благородное название...

Коган сказал озабоченно:

– Платон Тарасович, у меня была надежда на западныеинвестиции... Но, если говорить прямо, то теперь горят и те, которые обещали.Вас побаиваются.

В комнате настала напряженная тишина.

– Запад есть Запад, – изрек Яузов..

– Взяли за горло, – поддакнул кто-то осторожно.

– Диктуют...

– Но без их денег нам не выжить, – обреченносказал Коган. – Нам и надо всего-то миллиардов пять-семь. Смешно, но мывложили в экономику США семьдесят миллиардов долларов!.. Именно столькодолларов в чулках у населения.

Коломиец сказал значительно:

– Но не отнимать же? Это был бы удар по доверию.

Яузов подвигался, то ли разминая кресло по фигуре, то лисвой зад, прорычал раздраженно:

– Один плюсик есть. Наконец-то Штаты показали своеистинное лицо.

Коган обрадовано воскликнул:

– А я наконец-то слышу старые добрые лозунги моегодетства...