В общем, Рита вооружилась большим чёрным зонтом, сунула вкарман кошелёк и отправилась за сметаной в магазин на углу. Идти было совсемнедалеко. Самое большее – десять минут. И ещё десять – обратно.

Грязи в Орехове не бывает в принципе. Единственноеисключение составляет ранняя весна, когда вовсю тает снег, а промёрзшая земляещё не способна впитывать влагу. Да и то это не грязь, а что-то вроде зыбучихпесков. Всё остальное время вода беспрепятственно уходит с поверхности. Лужипоявляются только там, где человек попытался улучшить естественное покрытиеместных дорог. Например, залив их асфальтом.

Рита шлёпала резиновыми сапожками по шоссе, мысленнопребывая где-то между кладбищем домашних любимцев и детективным романом, надкоторым ныне трудилась. Естественно, она уже снабдила свою постоянную героиню,Риту-книжную, огромным беспородным кобелём по имени Чейз. И отправила её – присугубо вымышленных обстоятельствах – в дачный посёлок Желудёво караулить чью-то«фазенду». В каковом посёлке героиню, конечно, поджидало множество самыхнеожиданных приключений. Но покамест Рита-книжная смотрела в окно, за которымраскачивались мокрые, успевшие облететь ветки, и мечтала сесть в электричку иуехать далеко-далеко. И сойти на безымянной станции за пределами географическихатласов. Там, где никто слыхом не слыхивал о решётках на окнах и о секретныхзамках, а защёлки в дверях существуют лишь для того, чтобы их не распахивалосквозняком. Там, где к людям безбоязненно подходят поздороваться добрые кошки,где никто не выкидывает на улицу надоевших питомцев, а на могучих ротвейлеровникогда не надевают намордники, потому что в намордниках неудобно облизыватьвиснущих на шее детей…

Вот про такое состояние и было сказано классиком – «пальцыпросятся к перу, перо к бумаге». То бишь, минуя промежуточную составляющую,нашаривают клавиатуру компьютера. Рита до того увлеклась мысленнымсочинительством, что не обратила никакого внимания на единственную автомашину,неопределённо-тёмную «восьмёрку», мелькнувшую навстречу. И, пребывая вблаженно-рассеянном состоянии, чуть не пролетела быстрым шагом мимо цели своегопутешествия под дождём.

Полнотелая продавщица курила на крылечке, пользуясьотсутствием покупателей. Рита поздоровалась, отряхнула зонтик и юркнула внутрь.Продавщица докурила и величественно вплыла следом. В магазине, грех жаловаться,было множество всяких консервов, чёрный и белый хлеб, четыре сорта сыра и пятьсортов колбасы. Не говоря уже о тридцати трёх разновидностях водки.

– А сметанки нет? – поинтересовалась Рита. Хотя итак уже видела, что поиски придётся продолжить. Продавщица молча покачалаголовой. На всякий случай Рита купила у неё баночку джин-тоника, которым они сбабушкой любили полакомиться вечерком возле печки, и отправилась дальше. Потропинке через лесополосу – в станционный ларёк.

Наверное, это было оборотной стороной нынешнего торговогоизобилия. Заходишь в магазин – и всё вроде бы есть… кроме конкретно того, чтоты надумал купить. Что ж, если бы всюду имел место один и тот жегарантированный ассортимент, ходить по магазинам сделалось бы скучновато. А так– можно в самом неподходящем вроде бы месте напороться на неожиданноесокровище. Например, ухватить по дешёвке говяжье сердце для Чейза в дорогомкруглосуточном «мини-маркете». Или, вот как теперь, баночку вкуснейшей сметаныиз совхоза «Мичуринский» – в замызганном ларьке у перрона, где вроде и быть-тоне положено ничему, кроме пива, жвачки да сигарет!

– А пёсик ваш где? – спросил молодой продавец.

– Дома! – весело ответила Рита. – Бабушкуохраняет!

Спрятала заветную банку в полиэтиленовый кулёк и побежаладомой.

Лесополоса представляла собой длинный кусок соснового бора сгустыми кустами посередине, там, где между шоссе и железной дорогой тянулисьстолбы с электрическими проводами. Летом кусты были покрыты пышной листвой, нотеперь всё давно облетело, и лесополоса стала казаться прозрачной. В некоторыхместах с шоссе в самом деле просматривались рельсы, а с рельсов – шоссе.

Поэтому мужчину, быстро шедшего навстречу, Рита увиделаиздалека.

Она до такой степени привыкла ходить по здешним тропинкам сЧейзом на поводке, что и теперь спохватилась в самый последний момент, когдарот уже открывался для оклика: «Не бойтесь, мы очень воспитанные, вам ничто негрозит!» Так она всегда говорила прохожим, если видела, что кто-нибудьзамедляет шаг и жмётся к краю дорожки. Ибо люди продолжали делиться на двепримерно равные категории. Одни утверждали, что пёс у неё – с первого взглядавидать – очень добрый и смирный. Другие, и тоже с первого взгляда, определяли внём свирепого людоеда.

Пока Рита спохватывалась и подтрунивала сама над собой,мужчина заметил её… и вдруг, всплеснув руками, круто развернулся и чесанул всторону. Рите бросилось в глаза его крупное сложение, блестевшая под дождёмбритая голова, странно мешковатая одежда и… невероятная скорость, с которой онулепётывал по диагональной тропинке. Нечто подобное она видела всего один раз всвоей жизни. В Питере, в очень ранний утренний час, возле гостиницы, кудаприезжали напиваться граждане соседней страны, изнемогавшей под бременем сухогозакона. Позже она сообразила, что забугорного вида дядька, выскочивший напроезжую часть, пребывал в белой горячке. Он ещё и вертелся на бегу, словно быпиная ногами лишь ему видимых собак, а может быть, зелёных чертей.

Нынешний мужик ничем подобным не мучился, он просто удиралпрочь, словно от смерти спасаясь. Невольно остановившаяся Рита проводила егоглазами, чувствуя, как съезжает набекрень мироздание. Потом огляделась…«Господи, да что случилось-то?» Ошибки быть не могло, он и точно спасался.

Он бежал от неё.

Причём так, будто у неё рвалось с поводков сразу десятьЧейзов, все разъярённые до предела, сейчас сожрут.

«Бабушка!!!» – ударило Риту. Она торопливо сложила зонтик иприпустила по тропинке домой.

Неопределённо-тёмную «восьмёрку» она заметила сразу, кактолько вывернула из-за угла. Предчувствие не обмануло её. Машина стояла возлекалитки «их» домика, и обе дверцы были открыты, но внутри никого непросматривалось. Калитка тоже оказалась распахнута настежь, проволочноеколечко, надевавшееся на столбик, валялось посреди улицы. Кто-то вошёл сюда,вошёл нагло, не скрываясь и не рассчитывая встретить сопротивление…

И было тихо. Ни криков, ни разговоров, ни шума борьбы.Только журчала вода, стекавшая с крыши в синюю пластиковую бочку. Ритиносознание зарегистрировало этот факт, но не сделало никаких выводов. Молодаяженщина плохо помнила, как миновала калитку и бегом одолела последние метры,оставшиеся до крыльца. Она даже не гадала о том, ЧТО сейчас может увидеть, иникакого понятия не имела, что бросится делать при том или ином раскладе. Онапросто бежала вперёд.

Железная дверь, снабжённая специальным замком, тоже былаоткрыта нараспашку. Она бы закрылась, потому что её тянул резиновый шнур, но мешалапреграда.