— Не могу сказать, джентльмены.

— Недавно?

— Я не видел его давно.

— И не разговаривали по телефону?

Доктор Капальдо покачал головой.

— Будьте любезны, оставьте нам ваши координаты, — попросилСелби.

Доктор Капальдо извлек из кармана визитную карточку ипротянул ее Селби, потому вынул вторую и передал ее шерифу со словами:

— Как только я вам понадоблюсь, звоните в любое время, нестесняйтесь. Очень сожалею о случившемся с этой молодой женщиной, я надеялся,что смогу ей помочь. Если бы вы знали, джентльмены, как часто в моей практикевстречаются подобные случаи, когда молодые женщины приезжают в Голливуд смечтой о карьере кинозвезды. Однако чаще всего их ждет горькое разочарование,они вынуждены принести свою мечту в жертву суровой прозе жизни с ее насущнымипроблемами, и тогда мысль о собственной несостоятельности рождает стремлениеуйти из жизни. Как ужасно это наблюдать, особенно нам, медикам! Соблазны миракино, ореол романтики, которым он овеян, подобны…

— …пламени, — подхватил Селби, — к которому себе на погибельлетят мотыльки.

— Вы совершенно правильно меня поняли, — согласился докторКапальдо.

— Иначе и быть не могло, — сухо заметил Селби. — Что ж,большое спасибо, доктор, за сведения, с которыми вы пожаловали по собственнойинициативе. Жаль только, что вы не сочли нужным дать нам знать, когда васвызвали к пациентке, которая получила огнестрельное ранение.

— Мне не позволила это сделать профессиональная этика.

— Разрешите довести до вашего сведения, — пригрозил Селби, —что, если подобная практика войдет у вас в привычку, вам снова придется иметь снами дело, и тогда вас могут ждать более серьезные неприятности.

— О какой практике вы говорите?

— О той, когда вы спешите по вызову одного лос-анджелесскогоадвоката к пациентке, получившей огнестрельное ранение, не сообщив опроисшествии властям.

— Но, джентльмены, я надеюсь, вы не считаете, что я делаюэто регулярно?

— Вот я и не хотел бы, чтобы у вас выработалась подобнаяпривычка, — заметил Селби.

— Одним словом, передайте А.Б. Карру, чтобы он обращался кдругому доктору, — процедил Брэндон. — И все эти трюки не спасут ни его, нивас.

— Я приехал сюда отнюдь не по наущению А.Б. Карра, —запротестовал доктор Капальдо. — Я уже говорил вам, что узнал по телефону…

— Да, я все понимаю, — оборвал его Брэндон. — Вы пытаетесьнавести тень на плетень. Я просто предупреждаю вас — если это повторится,пеняйте на себя!

Доктор Капальдо поднялся, тщетно силясь изобразитьвозмущение несправедливыми нападками.

Брэндон дождался, когда за ним закроется дверь, и сказалСелби:

— Все было примерно так, как ты предполагал, Дуг.

Селби задумчиво кивнул.

С полчаса они обсуждали то, что им сказал и о чем умолчалдоктор Капальдо, потом Брэндон подвел черту:

— Как ни обидно это признавать, но с помощью показанийэскулапа нам утерли нос. Все свидетельствует о самоубийстве… да еще Ева Даусонякобы сказала ему, что сама себя подстрелила.

Селби хотел было возразить, но в это время зазвонил телефон.

Брэндон снял трубку:

— Хэлло… да, Сильвия, он здесь. Передаю ему трубку.

— Дуг, — послышался в трубке взволнованный голос девушки. —Мне нужны биографические данные погибшей. Думаю, что она из Хайдейла. Почтальонпомнит, что она отсылала письмо, адресованное в Хайдейл. Я уверена, что старинаКарр неспроста туда помчался, наверняка очередную каверзу замыслил.

— Элементарно, мой дорогой Ватсон, — рассмеялся Селби. —Тебе удалось взять интервью у доктора Капальдо?

— Да он только и искал случая выдать прессе все врачебныетайны, особенно про то, что у девушки была склонность к самоубийству.

— Я так и думал. Ладно, что скажешь про Хайдейл?

— Ты помнишь Говарда Комстока, племянника моего издателя?

— Да. В войну он, кажется, служил в авиации?

— Правильно. А наша газета разжилась четырехместнымсамолетом из армейских излишков. Короче говоря, я лечу в Хайдейл и… Дуг,«Кларион» очень хотела бы иметь тебя на борту в качестве почетного гостя.

— Когда вылетаем?

— Как только у тебя будет хорошая фотография девушки.

— Пусть готовят самолет, — сказал Селби, бросая взгляд насвои часы. — Я буду на месте через полчаса.

День клонился к вечеру, когда четырехместный самолет,управляемый Говардом Комстоком, сделал круг над провинциальным городком.

— Вот вам Хайдейл, — сказал он, — но приземлиться здесь неполучится. Ближайший аэродром, на который может сесть моя «малышка», впятидесяти милях.

Оттуда вам придется добираться машиной. Я вызвал такси изХайдейла прямо к летному полю. А пока что присмотритесь к городу.

Селби взглянул вниз. С высоты трех тысяч футов как на ладонибыли видны горные кряжи, уходившие на восток, и река, которая, пенясь, петлялапо извилистому горному ущелью, а вырвавшись из него широким спокойным потокомнесла свои воды к ирригационным каналам, питавшим живительной влагой выжженныеземли.

Вся местность вокруг Хайдейла была разбита на зеленыеквадраты сельскохозяйственных угодий. Деловая часть города состояла изодной-единственной улицы с шестью невзрачными зданиями. Крыши жилых одноэтажныхдомишек едва проглядывали сквозь кроны огромных тенистых деревьев. К числусовременных городов без прошлого Хайдейл никак нельзя было причислить. Это былтипичный калифорнийский город, где жизнь била ключом, еще когда эти раскидистыедеревья впервые зазеленели. Селби где-то читал, что в середине прошлогостолетия в Хайдейл хлынули толпы золотоискателей и суровых первопроходцев.Именно оттуда они отправились штурмовать горы в поисках приключений идрагоценного металла.

— Ну что, посмотрели? — прокричал Комсток сквозь рев мотора.— Тогда полетели дальше.

Он выровнял самолет и включил двигатели на полную мощность.

Спустя несколько минут Селби увидел в дымке многоэтажныездания крупного города, многолюдный деловой квартал с местными небоскребами,гордо возвышавшимися над более скромными постройками по соседству.

Но вот они начали плавно снижаться и едва подрулили к ангарууютного аэропорта, как навстречу им бросился молодой человек.