– На, – сказал он, протягивая«биг-мак», – Маньке уже дал, бабки совершенно несъедобное заказывают, таки с голоду умереть можно.

Полная благодарности, я вцепилась зубами вбулочку и спросила:

– Кешкин, зачем Макс просил куриныйокорочок?

– Съесть хочет, – удивленно пояснилАркашка, – все адвокаты подзащитных кормят, а ножку очень удобнопроносить, опять же калорийная еда.

Проглотив последний кусок восхитительнойкотлеты, я блаженно закрыла глаза. Иногда на сложные вопросы существуют самыепростые ответы!

Утром прошла прямо на кухню. Выпью здесь кофеи съем спокойно бутерброды с изгнанными ветчиной и сыром. Но такая мысль пришлав голову не мне одной. У буфета маячила Манюня с куском буженины.

– Смотри, – хихикнула я, –сейчас бабульки увидят розовые джинсы и топик!

Маруська горестно вздохнула:

– Жуть! Представляешь, всегда с такимижить?! Как только другие дети бабушек выносят, не пойму! Знаешь, Мусик, я непойду через парадную дверь, вылезу наружу прямо из окна.

Не слушая причитаний кухарки Катерины, Манябыстренько запихнула в рот последний кусок буженины и выпрыгнула в сад. Черезсекунду ее растрепанная голова показалась над подоконником.

– Только не волнуйся! Приеду поздно,около десяти. После академии зайду к Хейфецам.

Катька сокрушенно вздохнула:

– Ваши гости такие странные. Сегодня кзавтраку опять овсянка на воде, на обед – молочный суп, а на ужин паровыекотлеты с морковкой. То-то Аркадий обрадуется.

Это точно, просто как на подбор такие блюда,которые сын даже нюхать не может. Я тихо допивала кофе, когда в коридорераздались шаги. Встречаться с одной из свекровей? Ни за что! Я моментальновыпрыгнула в окно и, пригибаясь, как под обстрелом, побежала в гараж. Поеду ещераз к Семену, надеюсь, мужик проспался и Адка уехала снова на дачу.

Сеня был абсолютно трезв и даже не попыталсяизобразить радость при моем виде.

– Ну, чего еще надо? – пролаял он,загораживая вход.

– Будешь хамить, расскажу Аде, какскучаешь в ее отсутствие, – пригрозила я.

Неверный муж вздохнул и посторонился. Извредности не стала надевать предложенные тапки, а прямо в босоножках протопалана кухню.

– Говори, зачем явилась, или теперькаждое утро станешь приезжать? – съехидничал мужик.

Я собралась достойно ответить, но тут мойживот немилосердно заболел.

– Сейчас объясню, – пообещала я,спешно скрываясь в туалете.

Дом у Воробьевых старый, квартиру строили вконце семидесятых. Планировка стандартная, и туалет прилегает к кухне. Что,согласитесь, не очень приятно! Кто-то завтракает, а кому-то надо совсемнаоборот. Да еще между пищеблоком и уголком задумчивости архитекторы зачем-тоспланировали окошко. На мой взгляд, просто верх глупости.

Не успела я удобно пристроиться, как в дверьпозвонили. Сеня потопал к выходу.

– Адка? – раздался его недоумевающийголос. – На поезд опоздала!

Тяжелые шаги прошлепали на кухню, потомАделаида сказала:

– Небось рад, что один остался?

– Ты чего? – возмутился Сеня. –Намазалась, как проститутка, где взяла такое идиотское платье?

– Сейчас узнаешь, – пообещалаженщина.

– Нет, – заорал вдруг мужик, иследом раздался легкий хлопок, будто открыли бутылку вина.

Быстрее кошки я влезла на унитаз и глянула вокошко.

От увиденного чуть не грохнулась в обморок.Сеня лежал навзничь на полу, как-то странно выкрутив левую руку. Под головоймедленно растекалась черная, глянцевая лужа. Над телом, растопырив ноги, стоялавесьма довольная Ада. Она и впрямь слишком сильно накрасилась для солнечногоиюньского утра. Полное, крупное тело обтягивало кричаще-красное платье-стрейч.Сидело оно на женщине туго, как презерватив. В руках милая жена сжималапистолет.

Онемев, я наблюдала, как Аделаида абсолютнопрофессиональным движением бросила револьвер на пол. Потом хмыкнула и, напевая,двинулась к двери. Высокие каблуки подчеркивали довольно широкую и плоскуюступню. Что-то в облике женщины показалось мне странным. Пока я, обалдев,стояла на унитазе, госпожа Воробьева протопала к двери и… ушла.

Я ринулась на кухню. Мужик лежал абсолютнонеподвижно. Схватив его за плечи, повернула каменное тело и ахнула. Междубровями виднелась аккуратная дырочка. Ада стреляла, как снайпер, и помочь Сенеуже не представлялось возможным. Стараясь не вляпаться в кровавую лужу, яотступила к порогу, потом позвонила Александру Михайловичу.

Ждать бригаду в одном помещении с трупом,когда туда может вновь явиться убийца-психопатка? Ну уж нет!

Выйдя на улицу, я закурила и плюхнулась наскамейку около молодых мамаш. Девчонки поморщились, но ничего не сказали. Потомодна возобновила прерванный моим появлением разговор:

– А эта Воробьева все-таки страшнобезвкусно одевается!

– И не говори, – откликнуласьвторая, – старуха совсем, скоро пятьдесят, а красное платье нацепила вобтяжечку.

– Подчеркивать, что все обвисло!

– Да уж, в ее возрасте поскромнее следуетприкид выбирать! Куда с такой жопой стрейч натягивать.

Мамаши продолжали злословить, я курила, неощущая никакого удовольствия.

Дежурная бригада прибыла на микроавтобусе.Последним вышел эксперт Женя, старый приятель.

– Салют, Дашута! – бодро закричал«Пинкертон». – Кто там у тебя – висельник, утопленник?

Я промолчала – ну совсем не смешно. Следомподрулили «Жигули», и из них выбрались полковник и незнакомый парень вштатском. Плотной группой мы вошли в квартиру.

– Очень мило, – пробормоталЖеня, – аккуратно и красиво. Ну, Дарья, чего трогала?

– Только Семена перевернула, думала, жив.

– Был Сеня и весь вышел, –констатировал Женька, натягивая резиновые перчатки.

Я громко ойкнула.

– Ну, – грозно спросил АлександрМихайлович, – чего визжишь, открывательница трупов!

– Поняла, что показалось странным. На Адебыли перчатки, такие же, как у Женьки, резиновые, белые…

– Постой, постой, – оборвалприятель, – давай по порядку. Зачем пришла, кто такая Ада?