Вершит кто дело сирого праведно,

Злых убеждая бросить злодейства их,

Все на весах решая правды,

И не кладя на весы неправых,

Кого и деньги не одолели, страсть

С ее пыланьем и вредоносный гнев,

Не совратил фавор, порывы

100 Зависти кто укротил, смирив их, —

Любви достоин именно тот богов

И скиптра Зевса, и лишь покинет он

Сей мир на гибель обреченный,

С сонмом блаженных богов сольется.

Хвалами всеми сими поддержанный,

Прелат, оставя славу грядущему,

Оставив и дела и землю,

К вышнему ты устремись Олимпу.

Так, отдыхая создали мы, шутя,

110 Прелат, все песни с жаром души тебе

Кому все то, что сочинил я, —

Здесь отдается на суд по праву.

Моих опорой дел пребываешь ты,

Кто помогаешь песням моим один,

Так дай ветров попутных, чтобы

Челн мой в спокойную гавань прибыл.

2. Поэт приглашает друзей на день рожденья[175]

Что мне делать, кто в февраля календы

Был рожден, кому подарили первый

День они, когда люстр седьмой свивают

Нитями сестры?[176]

Сердца глубью всей Урсулу я жажду,

Если же она не поможет скоро

Страсти огнь унять, то в огне пожара

Дух мой погибнет.

Как, когда взойдет Критский бык,[177] сверканье

10 Белое снегов уступает в Альпах

Жару солнца и Рейн несет потоком

Бурные воды,

Так во мне самом умягчает сердце

Урсула, краса побережий рейнских,

И искусной вновь пробуждает песней

Мудрые силы.

Мальчик, ты иди, приглашай друзей мне

Милых, завтра пир закачу я Фебу,

А сегодня ночь мне пришлось отметить

20 Камешком черным,

Мне ведь эта ночь принесла несчастье:

Только что взошел я на ложе милой

Урсулы моей, как меня прогнали

Пяткою голой.

3. О поцелуе Урсулы

Не тот Юпитер взял поцелуй, когда

Быком представши, перевозил на Крит

Тем морем к третьей части света

Дочь повелителя Агенора;[178]

Венеры с Марсом был поцелуй не тот,

Когда их выдал Феб, осветив с высот,

И их Плавильщик хромоногий[179]

Крепко двоих оковал цепями,

Какие ночью Урсула мне дала,

10 Цветами губок слившись своих со мной,

Во граде, чье названье дали

Моган и Ция,[180] водою скудны.

4. К Батту Минуцию на роскошь века, с нежностью[181]

Милый Батт, со мной связан краем Рейнским,

Там, где Альп хребты, надвое раздавшись,

На германцев здесь, тут на галлов давят

Гор высотою,

И где, восприят широтой озерной,

Рейн стремимый вдаль всем теченьем мощным,

Натиск свой хранит и, несясь потоком,

Кружится в скалах.

Тяжкие труды ты вершишь торговли

10 Тем народы стран разлученных в мире

Дальностью земель, ты сближаешь, торгом

Мир одаряя,

Только в нем одном, говорят, причина

Порчи нравов в наш век, летящий в пропасть,

Роскошь и одежд пестрота на теле

Нежно холеном;

От него пошло и безумство страсти

К барышам, и ум расточитель алчный

Столь больших богатств, никакой не сытый

20 Грудою денег;

От него нужда, словно клинья, в душу

Входит острием и родит заботы, —

Не дают они облегчить усталых

Сном благодатным;

От него речей притекла медвяных

Пагуба, когда отрицатель вышних

Зевса и богов призывает в клятвах

Чтимого неба;

От него взросла лихорадки жаром

30 Страсть к игре в ночи напролет идущей

Средь неспящих звезд, когда Феб уводит

Свет с небосвода;

От него с рогатым, ярясь Иакхом,[182]

Началось ума помраченье злое,

Приводя людей уж скорее в скотство,

Нежели в пьянство;

От него сердца Купидон прельщая,

Отдохнуть зовет средь страстей Венеры;

От него мечта о богах и чести

40 Должная гибнет,

Та, кого поют, и под лучшим солнцем,

В хижинах своих сыновей рождая,

Отческий алтарь почитая, вовсе

Чужды корысти.

Не такой была и Венеры радость,

Но стремилась лишь к продолженью рода,

Да и пища лишь укрепляла тело

Скромно плодами.

Кто же даровал тебе нашу деву

50 Жребием благим, — бог ли это сделал

Купидон, иль то дело рук Венеры,

Денег любимых?

Если мудр, оставь ты мальчишку: слеп он,

Терпят все его, он одежд не знает

И несет в руках с опереньем стрелы

Страшные людям.

Избегай его, он тиран жестокий

Разума, привык нас терзать в заботах,

И рабам своим никогда не даст он

60 Часа покоя.

5. К Иоанну Вигилию, гостю ученого Рейнского сотоварищества, на местоположение Гейдельберга и о том, почему он десять лет был в чужих краях[183]

Гость ученых друзей, милый Вигилий мой,

Там где рыбный Некар с горных хребтов двойных

Вытекает, стремясь к тучным полям и там

В русло Рейна вливается.

От херусков[184] тебя, рода достойного

Порожденье, уже Муза моя поет,

Вдохновившись твоих доблестей множеством,

Славит честию должною.

Сердце, знал я, твое в вере незыблемо,

10 Справедливости как