class="v">Коль со мною слить ты не прочь обеты

Жизни безгрешной».

Дева со стыдом тут кивнула кротким

30 И благодарит беспредельно бога,

Чистую храня, благородна, в теле

Жизнь без порока.

Сам же ты, святым побуждаем духом,

Тотчас же чертог покидаешь отчий,

В чащи удалясь и в места глухие,

В горы с лесами,

И средь голых скал распростертый гладких,

Ты в ущелье там, вздев в молитве руки,

Терпишь солнца зной и снега, холодный

40 Ветер и ливни,

Отдыхая, ты средь зверей свирепых,

Травами в горах утоляешь голод,

Чистую ключей там черпаешь воду

В светлых истоках.

Пищею такой согревая тело,

Изощрив свой ум до видений чистых,

Часто видел ты просветленным сердцем

Божии лики.

Так в молчанье ты проведя пятнадцать

50 Лет, спешишь затем прямо в город римлян,

Пастырь где велел рассевать по свету

Божее слово.

Сам же, восприяв ты отца веленье,

Многие, идя, посещаешь страны,

Радостен, пока не приходишь к Истру

Ты на чужбине.

Здесь, когда на нем, полноводном, лодок

Не нашлось, благой отче, дал корабль он

Верный, — этот плащ, прикрывал ты коим

60 Тело святое.

Чрез лесную дебрь скоро ты глухую,

Радостен, придя в град нориков, духом

Вдохновлен святым, и уча неверных

Культ их оставить,

Говоришь им: бог на высоком небе

Всем воздаст за их прегрешенья, он же

Доблести благой даст награду, если

Жизнь безупречна.

Тот, кто был рожден непорочной девой,

70 Тела смерть стерпел, обливаясь кровью,

А на третий день он восстал из гроба

Как победитель.

Ты слова свои подкрепляешь силой

Знамений, — они в достоверной книге,

И не меньше сам, несравненный, блещешь

В знаменьях славных.

И когда уже, утомлен трудами

Долгими, благих заслужил жилище,

Старцу бог тебе повелел оставить

80 Наши пределы.

И святые дух лишь покинул члены,

Сельские быки отнесли и тело,

Где твои поем мы дела святые

Песнею громкой.

По заслугам так помещен на небе,

Пожелай сей град, что среди песчаных

Был основан мест, поддержать молитвой,

Ревности полон.

Полнится земля пусть обильной влагой

90 И тепло в себе пусть несет благое,

Хлебную держа на главе корону

Щедрой Цереры,

Пусть багряный Вакх в полновесных гроздях

Пенится и с лиц удалит угрюмость

И пусть скот найдет на лугах веселых

Пищу в избытке,

Звезды пусть, лучась, сохранят движенья

Благостные, пусть не грозят внезапно

Хворями, и мир да пребудет вечно

100 В наших пределах,

Пусть германцам рок принесет триумфы,

Двигнется когда, ополчась на турок,

Обнажив мечи, молодая сила

Максимильяна.

И когда вольны от оков телесных

Станут души, их призовет всевышний, —

Ты сверши, чтоб там мы с тобой вкусили

Радости неба.

Нам, отец, когда вымолишь все это

110 Ты перед лицом Громовержца бога,

Ладаном твои алтари обильно

Мы преумножим.

11. К себе самому и Норикскому сенату, когда он постановил дать мне восемь золотых за написанную историю, по докладу секретаря, назвавшего меня в записи гробовщиком[216]

Что, поэт, ты лишь Муз одних чистейших

Все пытаешь, трудясь в упряжке с ними,

Когда отчие ты хвалы стремишься

Передать, чтоб потомки их твердили?

Ты работой своей богатств желаешь?

Пусть покрыта глава фригийской шапкой

Иль идти за тобой Бальд, Бартол должен,

Или тот, кто искусен в медицине;

Только их привечают изобильем

10 Короли и князья, а также грады.

Мне норикский сенат определеньем

Восемь дал золотых тяжелых, я же,

Хоть вполне заслужил, но сам отверг их.

Ведь с великим трудом при лампе ночью

Описал я Герцинии все дали,

Город с жившими в нем, их нравы тоже,

Стены, крепости, портики, жилища

Частных лиц и богов небесных храмы,

И какое любого назначенье,

20 Рынки, улицы все, сады, истоки,

И какая звезда свой видит город,

Прямо в блеске ее внизу лежащий,

И поток, что колеса быстро вертит,

И как ловко различные металлы

Он кует, и еще Себальд как дивный

В наших песнях на небо вознесен был.

И за этот мне труд сенат нориков

Восемь злата кусочков назначает!

Сто грамматику в год монет он платит

30 И врачу еще сто, и сотню также

Он тому, кто о тяжбах там печется,

И плюс столько же тем, кто там обязан

Сообщать все, что в мире происходит.

И германскому мне не постыдился

Дать поэту такую он награду,

За какую лишь свет и купишь лампы,

Но сапог за нее себе не купишь,

Чтоб их град осмотреть, по нем круживши,

Ни бумаги, — писать пером суровым.

40 О, седые наемщики поэтов,

Вы подобны краям песчаным вашим,

Чей песок по земле разносит ветер

На беду добродетельным селянам,

Не давая смягчить им жажду в глотке,

Брать вы рады, а отдавать не рады —

Такова уж песчаная природа.

О, достойные Муз лелеять римских,

Вы, которых потомки перечислят

Средь таких Аполлоновых достойных

50 Почитателей, как слывет в рассказах

Царь, ослиными венчанный ушами,[217]

Средь таких, о которых напишу я

На обертках для перца и шафрана.

Или прямо на гаженых подтирках,

Смрадно пахнущих