– Кто знал, что бы случилось, приди я в«Чао», – задумчиво протянула Ната. – Ловили меня, тебя никто не ждал.Мне нужно обмозговать ситуацию. Значит, так! Запиши еще один номер, этосекретный мобильный, звонить на него нельзя, шли только SMS. Я соединюсь стобой, как только получу сообщение, но зря их не посылай, это SOS! Сообразил?

– Более чем, – ответил я, вбивая цифры впамять сотового.

– На работе мы особо не общаемся.

– Хорошо.

– Я тебе хамлю.

– Ладно.

– Помни о видеокамерах.

– Непременно. Кстати, могу доставить тебя додома.

– Спасибо, у меня еще есть дела.

– Хочешь, поработаю твоим личным водителем?

Наташа похлопала меня по плечу:

– Отстань, дурашка! Вон там стоит моясобственная тачка, и еще мне наплевать, что ты обо мне думаешь. Федьку язатащила в тубзик, потому что потрахаться захотела, если день без мужикапроведу, голова болит и ваще плохо физически. Конституция у меня такая! Федоридиот, зато стоит у него здорово, и он сразу не кончает, идеальный вариант,лучше резинового члена. Понял?

Я не ханжа, но со столь бесстыднойоткровенностью столкнулся впервые и не сумел сохранить на лице нейтральноевыражение. Наташа захихикала:

– Извини, если оскорбила твои чувства, сексважная составляющая моей жизни, но один и тот же партнер мне быстро надоедает,приходится постоянно парней менять.

– Не боишься заразиться нехорошейболезнью? – не утерпел я.

– Спасибо доктору Кондому, который придумалпрезерватив, – продолжала веселиться Ната, – СПИД мне не грозит.

– Ни одно средство защиты не даетстопроцентной гарантии, – менторски заявил я, – а кромеиммунодефицита, существует масса инфекций. Неразборчивость бывает наказуема. Ипотом, насколько я понял, ты замужем!

Ната перестала смеяться, в ее глазах вспыхнулзлой огонек.

– Я очень даже аккуратно подбираюмужиков, – делано равнодушно заявила она. – Вот ты сейчас пыталсяклинья подбить и получил вежливый отказ, поэтому и окрысился. Мужики хамы, еслисразу перед ними колени не раздвигаешь, мигом проституткой назовут. Этонелогично, б…ь получает деньги и отрабатывает их, а я даю по любви, бесплатно.Просто чувства мои, как березовое полено, вспыхнули и прогорели, я не бегун надальнюю дистанцию. Что же касается моего супруга, то вот сюда тебе нос соватьне надо. Мы договорились помогать друг другу, как коллеги, а ты протянул липкиелапы и получил по пальцам. Во-первых, ты вовсе не мужчина моей мечты,во-вторых, я никогда не смешиваю бизнес и удовольствие. Понятно растолковала?

– Я и не думал проявлять к тебе интерес, яникогда не тащу девушек в постель после пяти минут знакомства, – попыталсяя успокоить Наташу.

– Ладно, – сказала Капустина, – дозавтра, котик, не расстраивайся, весна в разгаре, еще встретишь любовь сголубями.

Быстро поцеловав меня в щеку, Натавыскользнула из «Бентли», я, посидев пару минут в тупом бездействии, завелмотор и поехал домой. Ничем особенно не занимался, а устал, как верблюд,таскавший между горбами мешки с пудовыми гирями.

Поздно, почти ночью, мне неожиданно позвонилаНаташа.

– Это Капустина, – бойко представиласьона. – Слушай, приезжай завтра ко мне домой, пиши адрес. Когда сможешь?

Мы договорились о времени, и я мирно уснул.

В районе часа дня, когда я пытался выправитьочередной опус, в кабинет влетел вертлявый парень и, бросив на стол Светикапоцарапанный портфель, сказал:

– Привет, Македонский.

– Меня зовут Иван Павлович, –представился я, – и фамилия моя не Македонский, а Подушкин.

Юноша стащил с себя бейсболку, пальцами собгрызенными ногтями попытался причесать сальные волосы, скорчил презрительнуюрожу и голосом, полным презрения, заявил:

– Это я Александр Македонский! Странно, что тыне узнал ведущего журналиста ежедневника.

Я невольно отметил серые, плохо почищенныезубы полного тезки великого полководца, мозг тут же включил защитную систему.Понятно, еще один сумасшедший. Нужно каким-то образом, не вызывая ни агрессии,ни любопытства с его стороны, попытаться вызвать охрану.

– Просек? – фыркнул псих, приближаясь кмоему столу.

Я невольно отшатнулся, от сумасшедшего вонялогнилью, наверное, он не просто неаккуратен, а еще страдает гастритом. Впрочем,может, все дело в больных зубах?

– Онемел? – прищурилсяМакедонский. – Я очень хорошо тебя понимаю, не каждый день видишь передсобой звезду. Успокойся, я никогда не растопыриваю пальцы перед… кхм…коллегами, ты ведь тоже пописываешь? Я не ошибся?

– Просто причесываю чужие материалы, –сказал я, – работаю редактором, правда, всего второй день.

– Я литературный критик, – с легкимоттенком высокомерия заявил Македонский.

Настороженность моя прошла, значит,полувменяемый субъект – журналист, меня ввели в заблуждение его имя и фамилия.Ей-богу, некоторые родители, нарекая новорожденного, хотят быть оригиналами идобиваются поставленной цели. Но в погоне за оригинальностью они как-тозабывают, что ребенок вырастет и ему придется всегда идти по жизни ТатьянойЛариной, Михаилом Ломоносовым или Анной Карениной. Сколько таких людей невыдержало сравнения с известным тезкой? Доволен ли водитель автобуса Федор Достоевскийсвоей участью? Или он испытывает комплекс неполноценности? Уж лучше, на мойвзгляд, записать новорожденной в свидетельство какую-нибудь Неводамиру[10], ей-богу, жизнь ее будет спокойней.

Александр Македонский, и не предполагавший,какие мысли крутятся у меня в голове, как ни в чем не бывало продолжал:

– Надеюсь, ты понимаешь, что я не являюсьштатным работником этой газетенки? Я сотрудничаю в серьезном журнале, а в «Часепик» составляю обзоры, делаю им раз в недельку рейтинг, горячую десятку,пытаюсь научить тупой народ этой страны правильно оценивать литературу,воспитываю вкус. Но, увы, быдло и есть быдло, подавай ему всяких баб с тупымисказками про любовь. Ладно, не мешай мне! И молчи! Терпеть не могу работать вшуме! Какой у тебя оклад?

Я растерялся, не зная, как ответить нанеожиданный вопрос.

– Ясно, – заржал Македонский, –можешь хранить свои тайны, а мне не в лом признаться – я имею десять штук вмесяц!