День тек своим чередом. Сначала я усерднопытался переписать читательские письма, потом оставил бесполезное занятие,сходил в буфет, попробовал подружиться с парочкой коллег, угостил их кофе спирожками и чуть не утонул в водопаде сплетен, которые вылили на меняновоиспеченные знакомые в благодарность за эспрессо. Я узнал массу абсолютнобесполезной информации: Оля Рогонова спит с завотделом спорта, Олег Нинков спитс отделом писем, там сидят шесть девок, это его личный гарем, Алиса Монако спиттолько с фотокорреспондентами, Николай Патакин спит только с теми, кто рвется взвезды, Наташа Капустина спит со всеми! Глагол «спать» повторялся постоянно, япопытался свернуть разговор на профессиональную стезю, но журналисты «Часа пик»предпочитали сплетничать друг о друге.

В полном изнеможении я вернулся в кабинет итут только заметил эсэмэску от Наташи. «Ваня! Надо встретиться! Срочно.Позвони». Сообщение было отправлено давно, оно задержалось в пути.

Испытывая непреодолимое желание вымыться подгорячим душем, предварительно облившись каким-нибудь дезинфицирующим средством,я сделал несколько безуспешных попыток соединиться с Натой, спустился вниз, селв «Бентли» и увидел Светлану, ковыляющую на высоченных каблуках в сторону входав редакцию.

– Привет, Ванечка, – помахала она мнемаленькой ручкой. – Как жизнь?

– Спасибо, – машинально ответил я,высовываясь в окно.

– Уже домой?

– Нет, по делам.

– Давай как-нибудь в киношку сходим?

– Николаша тебе отставку дал? –усмехнулся я, поражаясь наглости Светика.

Другая бы на ее месте постесняласьфамильярничать с человеком, которого обманула.

– Я сама от козла избавилась, – надуласиликоновые губки Светик, – надоел. Так как? Я нарасхват, имей в виду!

– С огромным удовольствием приглашу вас, но…

– Супер, – не дала мне договоритьСветик, – значит, договоримся.

Еще раз взмахнув ручкой, она влетела в здание,я повернул ключ в замке зажигания. Похоже, я совершенно отстал отдействительности, нынче дамы крайне активны, лишившись одного ухажера, долго непереживают, хватают острыми коготками другого.

Рискуя показаться занудой, хочу дать мужикамсовет: не надо забрасывать объект любви подарками, иначе вам придется женитьсяна девице из элементарной жадности, просто не захочется, чтобы украшенная личновами елка ушла к другому…

Опять не дозвонившись до Капустиной, я поехалк месту оговоренной встречи.

Квартира, куда пригласила меня Наташа,располагалась в самой обычной, серой блочной девятиэтажке. Я нажал на звонок инавесил на лицо приятную улыбку, но время бежало, а никто не спешил отпиратьдверь.

– Входите, не заперто, – прозвучало вдругсверху.

Я толкнул дверь, та легко повернулась напетлях, перед глазами открылась затрапезная прихожая. Никаких встроенныхшкафов, зеркал в позолоченных рамах и банкеток, обитых парчой. В одном углунебрежно свалена обувь, на удивление грязная, в глаза бросились мужскиештиблеты, все в глине, в другом стоит колченогая тумба, образец советскоймебельной промышленности семидесятых годов прошлого века. На ней, несмотря наапрель, валяются перчатки на меху, варежки, шерстяные вязаные шапки, к стенеприколочена деревянная вешалка, там тоже царит беспорядок: ярко-красная курткас опушкой из дворовой собаки, дешевая потертая шубка из кролика, два пальтоотличного качества, такие носят настоящие джентльмены.

Я повесил куртку на крючок и решил не сниматьботинок. Конечно, неприлично входить в чужую квартиру в уличной обуви, нопаркет покрыт крошками, пылью, и мне не хочется, пардон за такие подробности,пачкать носки.

– Наташа, добрый день! – крикнул я.

– Идите сюда, – прозвучало в ответ изпротивоположного конца коридора.

Я послушно миновал кухню, спальню… Беглоговзгляда хватило, чтобы понять: Наташа отъявленная неряха, она не моет посуду,не застилает кровать, совершенно не утруждает себя уборкой.

Решив не осуждать Капустину, я вошел внебольшую комнату и замер. Почти все помещение занимала кровать, но не обычная,а больничный вариант, железная конструкция, на которой лежал худой мужчина сприветливой улыбкой на лице.

У постели разместились несколько столов, наних стояли: стационарный компьютер, ноутбук, радио, телефон, стопки газет,электрочайник, банка с кофе, упаковки быстрорастворимой лапши, штук пять разныхпультов, а напротив ложа висела плазменная панель.

– Здравствуйте, – мягко сказалмужчина, – простите, вы кто?

– Иван Павлович Подушкин, – поспешилпредставиться я. – Наташа просила меня подъехать.

– Очень приятно, а я Веня, муж Наточки, –сообщил больной. – Увы, я не могу встать, ноги парализованы, но угоститьвас кофе способен. Все под рукой! Желаете чашечку?

К горлу подкатил комок, бедная Наташа! Еесупруг неходячий инвалид! Теперь мне понятна причина ее сексуальнойразнузданности. Похоже, Господь наградил Капустину неуемным темпераментом, ноона лишена возможности пользоваться радостями брака. Однако, несмотря на это,Наташа не бросила мужа, создала бедолаге комфортные условия для жизни.Наверное, ей приходится очень тяжело, причем не только физически, но иматериально.

– У меня арабика, – застенчиво продолжалВеня, – один из лучших сортов, из Кении. Я неприхотлив в еде, да и нельзямне чревоугодничать, но в кофе отказать себе не могу и хорошо в нем разбираюсь.Попробуйте, не пожалеете!

От Вени веяло такой добротой игостеприимством, что я невольно улыбнулся и произнес:

– Спасибо, с огромным удовольствием.

Супруг Наташи довольно ловко действовалруками, а я лишний раз убедился, что Капустина предусмотрела для него буквальновсе. В непосредственной близости от Вени находились: крохотная электроплитка,джезва, тут же обнаружились сахар, корица, кардамон, сливки. Через пару минут яполучил чашечку восхитительного напитка.

– Ну как? – озабоченно спросил Веня.

– Замечательно, – совершенно искренневоскликнул я, – вы кудесник.

– Нет, все дело в зернах, – отмелкомплименты Веня. – Тут надо понимать, что кофе вбирает в себя ароматыместности, в которой растет. Ну, допустим, Кения, там особая почва, богатаяминералами, и удивительная растительность. Много диких животных. Кстати, могуподелиться секретом, особую пикантность напитку придает щепотка кардамона икорицы, можно еще добавить соль.

Я с интересом выслушал его и спросил:

– Вы ботаник?