Вчера я присутствовал на благотворительном празднике всоседней деревушке – меня привлекло туда участие в празднике миссис Оливер,известной как автор детективных романов. Она надписывала желающим свои книги. Ябольшой любитель детективных романов, и мне очень хотелось увидеть миссисОливер.

И там, к своему великому удивлению, я встретил человека,который проходил мимо моей аптеки в вечер убийства отца Гормана. Видимо, послеэтого он стал жертвой несчастного случая, ибо передвигается теперь лишь винвалидном кресле. Я навел о нем кое-какие справки, и оказалось, что онпроживает в этих местах и фамилия его Винаблз. Его адрес: Прайорз-Корт,Мач-Диппинг.

Надеюсь, Вам пригодятся эти сведения.

Искренне Ваш

З. Осборн».

– Ну что? – спросил Лежен.

– Неубедительно. – Ответ Корригана был как ушат холоднойводы.

– На первый взгляд. Но я не уверен...

– Этот тип, Осборн, не мог ничье лицо толком разглядетьвечером, да еще в такой туман. Наверное, случайное совпадение. Сами знаете, какбывает. Раззвонят повсюду, будто видели человека, которого ищет полиция, и вдевяти случаях из десяти нет ни малейшего сходства даже с газетным описанием.

– Осборн не такой, – сказал Лежен.

– А какой?

– Он почтенный, солидный аптекарь. Старомодный, весьмалюбопытный по характеру человек и очень наблюдательный. Мечта его жизни –опознать какую-нибудь жену-отравительницу, купившую у него в аптеке мышьяк.

Корриган рассмеялся:

– Очередной случай, когда желаемое принимают задействительное.

– Возможно.

Корриган взглянул на коллегу с любопытством:

– Значит, по-вашему, в этом что-то есть? Какие же действиявы собираетесь предпринять?

– Во всяком случае, не помешает навести справки о мистереВинаблзе из... – он взглянул на письмо, – из деревни Мач-Диппинг.

– Удивительные события происходят в деревне! – легкомысленновоскликнула Гермия.

Мы только что пообедали, и перед нами на столе дымилсякофейник с черным кофе.

Я посмотрел на нее. Я ожидал совсем иной реакции на свойрассказ. Говорил я долго и подробно, а она слушала с интересом и, казалось, спониманием. Но подобного вывода я никак не ожидал. Снисходительный тон наводилна мысль, что услышанное ничуть не поразило и не взволновало ее.

– Вообще-то утверждают, будто в деревне скука, а в городежизнь бьет ключом. По незнанию, наверное, – продолжала Гермия. – Оставшиеся ещена свете ведьмы укрылись в деревенских лачугах. Молодые джентльмены супадническими настроениями служат черные мессы в старых помещичьих усадьбах всельской глуши. Старые девы на закате дней наряжаются в украшения из фальшивыхскарабеев, устраивают спиритические сеансы, по чистым листам бумаги двигаютсяпланшетки и наводят страх. Из этого можно сделать серию увлекательных статей.Почему бы тебе не взяться?

– Кажется, ты не совсем поняла меня, Гермия.

– Прекрасно поняла, Марк! По-моему, это чрезвычайно занятно.Как страничка из истории – забытое наследие Средних веков.

– Меня не интересует история, – раздраженно ответил я. –Меня интересуют факты. Фамилии на листке бумаги. Я знаю, что произошло снекоторыми из этих людей. А что случилось или случится с остальными?

– Не слишком ли ты даешь волю воображению?

– Нет, – упрямо сказал я. – Воображение здесь ни при чем, намой взгляд, опасность реальна. Жена викария со мной согласна.

– Ах вот оно что – жена викария! – В голосе Гермиипрозвучало пренебрежение.

– Только без этой интонации – «жена викария»! Онанеобыкновенная женщина. И то, что ты слышала, – не выдумки.

Гермия пожала плечами:

– Возможно.

– Но ты не веришь?

– Ты преувеличиваешь, Марк. Твои средневековые колдуньи,видно, сами искренне верят всей этой чепухе. И конечно, они пренеприятные.

– Но ничуть не опасные?

– Марк, ну откуда им быть опасными?

Я помолчал. Мысли у меня перебегали из света во тьму и сновак свету. Тьма – это «Белый конь», а свет – разумные суждения Гермии. Надежныйсвет повседневности, электрическая лампочка, прочно ввернутая в патрон иосвещающая темные углы. Ничего особенного не видно – привычная обстановка любойкомнаты. И тем не менее... Гермия рассуждает здраво, убедительно, но ей всевидится в ином свете, чем мне.

Мысли решительно, упрямо возвращались к одному и тому же:

– Я хочу проверить, Гермия. Добраться до самой сути.

– Правильно. Возьмись за это. Наверное, будет оченьлюбопытно. Даже забавно.

– Что здесь забавного? – возразил я. – Я хотел просить твоейпомощи, Гермия.

– Помощи? Чем же я могу тебе помочь?

– Помоги мне все проверить и выяснить. Давай примемся задело сейчас же.

– Марк, милый, но я ужасно занята. Пишу для одного журналастатью. И еще мне нужно кое-что сделать по Византии. И я пообещала двумстудентам...

Рассуждала она разумно, но я уже не слушал.

– Понятно, – сказал я. – У тебя и так хлопот полон рот.

– Совершенно верно.

К черту! Я не маленький мальчик. Не ищу материнской опеки –тем более у такой мамаши. Моя мать была очаровательна и совсем не умела о себепозаботиться – все вокруг, в особенности сын, с радостью принимали на себязаботу о ней.

Я бесстрастно наблюдал за Гермией. Так хороша собой, умна,рассудительна, начитанна. И – ничего не поделаешь – так безнадежно скучна.

На следующее утро я пытался связаться с Джимом Корриганом,но безуспешно. Попросил передать ему, чтобы он зашел, – я буду у себя междушестью и семью. Я знал, что он человек занятой и вряд ли сумеет выбраться, нобез десяти семь он у меня появился.

Пока я доставал виски и стаканы, Джим расхаживал по комнате,разглядывал книги, картины и наконец заметил, что предпочел бы роль ВеликогоМогола своей должности перегруженного работой, вечно занятого полицейскогохирурга.