Антон кивнул. Следующие полчаса пролетели незаметно. Иван оказался довольно въедливым собеседником — его интересовали не только точные слова, но и интонации, обстоятельства, при которых они были произнесены, как на них реагировали другие люди, и прочее. Антон никогда даже не подумал бы, что помнит так много об этом кратком знакомстве. Под конец Иван поинтересовался одеждой, в которой Антон покинул диких, и, узнав, что ее принес лично Михаил, явно обрадовался чему-то. Быстро свернув разговор, посоветовал Антону поскорее возвращаться к нормальному общению, пообещал связаться с ним попозже и отключился.

К его визиту Антон отнесся спокойно — понимал: то, что произошло с ним, — это чрезвычайное происшествие. А такое, конечно, требует расследования. Тем более если выяснилось, что его напарники оказались еще и настоящими жуликами — мелкими контрабандистами. Немного будоражил любопытство лишь тот факт, что они меняли высокотехнологичные городские медикаменты на обычную картошку. Ну как, обычную? Для диких — самую обычную.

Основным источником продовольствия для городов были гидропонные фермы и белковые заводы. Антон помнил картинки сверкающих на солнце ферм-небоскребов Воронежа или Курска. Им проводили виртуальную экскурсию по белковому заводу в Рязани, когда он еще учился в школе. Казалось невероятным, что кому-то в городе могла понадобиться обыкновенная картошка, выращенная не на сверхсовременном производстве, а в настоящей земле. С другой стороны, он отлично помнил свой шок, потрясение от обеда, которым его угостили дикие. Он помнил любопытство Ивана, явно не связанное с делом, которое он вел. Вероятно, он что-то должен был знать об этом. Дав себе слово обязательно расспросить его, Антон засобирался в спортзал.

***

Следующая неделя окончательно вернула его к привычной жизни. После нескольких дней жгучего любопытства друзья и знакомые обвыклись и вспоминали о его краткой командировке, как он им представил свою историю, уже намного реже. Иван больше не появлялся, на работе, похоже, вообще никто не заметил его кратковременного отсутствия. Иногда ему и самому казалось, что ничего не было — еще одно переживание еще одного виртуального кино. Лишь ночами, засыпая, он часто брел по горячему душистому полю вместе со Светкой. Да изредка ночным кошмаром являлась желто-зеленая утроба дикой реки, жаждущая поглотить задыхающегося электрика.

Сам не зная почему, однажды, когда к нему заявилась Маринка, возбужденная какой-то убойной трансляцией, он, разглядывая ее — такую живую, такую подвижную, с пылающим румянцем на щеках, неожиданно для себя предложил:

— Марин, а давай встретимся!

— В смысле, Тош? А мы что делаем?

— Нет, я имею в виду на самом деле — в одной комнате.

Та вытаращила глаза:

— Да ладно! Ты чего?! Зачем это тебе?!

Антон пожал плечами:

— Ну, прикольно! Ты не подумай чего, мне просто любопытно, какая ты. Ну, ты понимаешь? На самом деле, — он пристально смотрел на растерявшуюся девушку. — Вот скажи, тебе не интересно, скажем, дотронуться до меня. Вдруг я весь мягкий или, наоборот, холодный?

— Нет, — совершенно серьезно ответила она. — Не интересно.

— Да ладно! Мы же уже видели друг друга ото всюду, но никогда не прикасались, если не считать симулятора. Мне было бы прикольно, например, понюхать тебя. Как ты пахнешь? Не твои духи, которые мне воспроизводит вентиляция по ссылке, а ты сама.

— Тошка, Антошка, да ты извращенец! — тихонько захихикала девушка.

— Почему это? Что тут такого? Ты же живая, я уверен, совсем не такая, как в инте!

Маринка стала серьезной:

— Нет, Тош. Если тебе это так интересно, то я, так и быть, расскажу, только ты никому не говори, ладно?

— Не скажу. А чего расскажешь?

— У меня сестра вышла замуж, и она встречалась со своим партнером, — тихим, заговорщицким голосом начала она. — Ну, ты понимаешь?

Антон кивнул:

— Чего непонятного? И что?

— А то! — она, приблизившись, в упор смотрела на парня, потом продолжила, махнув рукой: — Он воняет! И у него волосы по всему телу! — она совсем перешла на шепот: — Ну, и еще кое-что я тебе не скажу, но приятного мало.

— Может, это его личные особенности? — заразившись заговорщицким шепотом, понизив голос, спросил Антон.

— Тош, ты только не обижайся, но вы все такие!

— Какие? — удивился тот.

— Вонючие и волосатые! И это еще не самое страшное.

— Чего же страшнее? — тем не менее надулся Антон, ему как-то вдруг стало обидно за все мужское племя разом.

Маринка молча смотрела на него, потом улыбнулась как ни в чем не бывало:

— Обиделся? Не надо! Ты такой хороший! Но на свиданку я не пойду, даже не надейся.

— Ну а если семья, дети? Как ты их?.. Все равно придется встречаться.

— Господи! Мы когда живем? Каменный век, что ли? Это, мальчики, вообще теперь не ваша забота!

— Ну ты не перегибай палку-то! Может, еще пригодимся на что-нибудь?

Она состроила физиономию как у его учительницы по химии, когда та слышала глупые ошибки или пустые обещания учеников — ироничное удивление пополам с терпеливым ожиданием, поймет ли он сам, что сказал.

Больше они к этому разговору не возвращались, и казалось, что все вернулось к тому, как и было. Однако Антон почему-то стал чувствовать, что его окружает невидимый кокон, оболочка, отделявшая его от людей вокруг. Она казалось непробиваемой, пока однажды, в самом неожиданном месте, она с треском не лопнула.

***

Маленькое квадратное помещение с люком в потолке и короткой железной лестницей, ведущей наверх, — коллектор. Потоки разнокалиберных кабелей, ныряющие в многочисленные тоннели по сторонам куба, прерывались здесь бесчисленными разнотипными муфтами, раскиданными по стенам на специальных подвесах. Пара электриков, озадаченных этим хозяйством, больше напоминали пару жуков, ковыряющихся в тарелке с макаронами. Интеллектуальным трудом тут и не пахло: несмотря на кажущуюся упорядоченность, большую часть времени они проводили, пытаясь просто добраться до нужной муфты или кабеля под грудой тяжелых скруток.

В напарники Антону достался его старый знакомый, можно даже сказать наставник, которого он уважительно звал по имени и отчеству — Илья Семенович, или совсем просто — Семеныч.

Семеныч — невысокий сухонький мужчина, казавшийся Антону в свои шестьдесят семь стариком, давно уже не попадал в одну с ним смену. Обычно его отправляли, в порядке наставничества, шефствовать над совсем зелеными новичками, обучая тех нехитрым премудростям тоннельной жизни. На этот раз после возвращения Антона на работу он сразу же оказался в паре с ним, и с тех пор они постоянно работали вместе. Антону даже подумалось, что того специально определили ему в пару, чтобы, так сказать, проконтролировать его состояние после командировки. Семеныч с расспросами не лез, но Антон частенько ловил на себе его внимательный, задумчивый взгляд.