— Мне кажется, это просто замечательно! Это же будетсовершенно новая жизнь! Ты откроешь для себя целый мир, общаясь с человеком,который будет частью самой тебя и будет иметь множество твоих черт, а может, небудет иметь ни одной. Это же просто потрясающе, правда?

Ее интерес был совершенно искренний, хотя Пилар вынужденабыла признаться, что ей лично такая ответственность все еще внушала ужас и онасама ни за что не захотела бы родить. Сами роды пугали ее, и, глядя на огромныйживот падчерицы, она нисколько не завидовала ей, зная, через что ей придетсяпройти. Пилар один раз видела фильм о родах, и ее не оставляла радостная мысльо том, что ей никогда не придется пережить ничего подобного.

— Странно, — проговорила Нэнси, откидываясь наспинку кресла и задумчиво глядя на океан, — но я почти совсем не думаю отом, какие у нас будут отношения, или о том, будет ли он похож на нас с Томом…Я думаю только, какой наш малыш будет миленький и маленький и такойбеспомощный.. . А Томми тоже ужасно волнуется. — Нэнси всегда была такой:это было самое большое событие в ее жизни, ей бы следовало волноваться передродами, но все, о чем она может думать, — это малыш.

Вдруг она посмотрела на Пилар и задала вопрос, который нерешалась задать все эти четырнадцать лет:

— А вы с отцом… ну, я имею в виду… почему у вас нетдетей? — Нэнси еще не закончила фразу, а уже пожалела, что спросила обэтом. Вдруг у Пилар какие-то проблемы со здоровьем?

Но та лишь улыбнулась в ответ и пожала плечами:

— Я никогда этого не хотела. Ты знаешь, у меня былостранное, если не сказать тяжелое, детство, и я не хотела, чтобы подобноеповторилось с кем-то еще. И потом, у нас были вы с Тэдди. Но я, если честно,никогда не хотела иметь своих детей, даже в молодости. Я думаю, что, когдазрело мое сознание, этот пункт — насчет детей — вообще не был в него заложен. Янаблюдала за женщинами, которые выходили замуж сразу после школы: они сразуобзаводились двумя-тремя детьми и вели образ жизни, который со временемначинали ненавидеть. Мне всегда казалось, что они попались в ловушку. Ониникогда ничего не знали и не видели, кроме кастрюль, подгузников и детскихболезней. И для меня это был отличный пример, я всегда знала, что мне выбрать,и, поверь, я бы никогда не выбрала детей. А когда я попала на юридическийфакультет, тут у меня даже выбора не осталось. У меня была работа, карьера,потом я встретила твоего отца и… В общем, я никогда не оглядывалась назад. Ате, кто двадцать лет назад нарожал детей… ну, они сидят дома, а дети уже давновыросли и разъехались. И вот эти женщины удивляются: как же так прошла жизнь? Ая… Я очень рада, что моя жизнь сложилась иначе, ведь я бы ее ненавидела, каждуюминуту ненавидела бы себя и человека, который был бы рядом со мной…

— Но ведь совсем не обязательно, чтобы все было именнотак. — Нэнси сказала это очень мягко. Она не только стала нежнее за этивосемь месяцев, но как будто вдруг повзрослела и поумнела. Ее внутренний мир,казалось, рос вместе с животом. — Ты знаешь, у меня есть подруги, которыеуспевают и то, и другое. Я хочу сказать, у них и с карьерой все в порядке, ималыши есть. Нет, правда, это и врачи, и адвокаты, и психологи, и писатели… Изнаешь, им совсем не надо было ничего выбирать.

— Ваше поколение в этом отношении более удачливое. Намбыло труднее. В большинстве случаев перед нами стоял выбор: или ты работаешь,пробиваешься к вершине и обеспечиваешь себе карьеру, или… ничего не делаешь,скатываешься вниз и… рожаешь детей. Как видишь, для нас все было гораздо проще.Теперь, кажется, женщины научились все совмещать, но все равно в большинствеслучаев это зависит от благосостояния мужа, от того, «огласится ли он на это,ну и от желания, конечно. Ведь, если хочешь иметь и семью, и карьеру, придетсяотказаться от очень многих удовольствий в жизни. Может, это и к лучшему, чтопередо мной никогда не стоял этот выбор. Я думаю, твой отец был бы рад ребенку,он ведь вас с Тэдди очень любит. Но поверь мне, я просто не нуждалась в этом.Меня никогда не одолевало чувство неудовлетворенности, которое гложет многихженщин, пока они не родят ребенка. Я слышала разговоры на эту тему и поняла,что это как болезнь. Слава богу, меня она миновала. — Но теперь, произнесяэти слова, Пилар почувствовала смутную боль. Так иногда бывает, когдасовершенно здоровый зуб вдруг начинает слегка ныть.

— Но ты правда не жалеешь об этом, Пилар? Тебе никогдане казалось, что когда-то давно ты сделала не тот выбор? А вдруг тыкогда-нибудь задумаешься, оглянешься назад и пожалеешь, что у тебя нет своихдетей? А ведь тебе еще не поздно, ты сама знаешь. Я знаю двух женщин, ониродили недавно, и обе — старше тебя.

— Да, и кто же они? Ну, впрочем, одна — библейскаяСара, а кто же вторая?

Пилар рассмеялась, но Нэнси настаивала, что она еще совсемне старая и вполне может родить. Что-то подсказывало ей, что Пилар можетпеременить решение, принятое ею когда-то. Да, призналась себе Пилар, впоследнее время она несколько раз задумывалась о детях, особенно после того,как Нэнси забеременела; но полагала, что причина этого в ее возрасте: просто еебиологические часы подсказывали, время неумолимо проходит и у нее осталасьпоследняя возможность. Но она вовсе не собиралась ею воспользоваться, как бытрогательны ни были ее мысли и чувства и как бы ни умилял ее вид животападчерицы. Вовсе она не хочет иметь ребенка, просто к старости сделаласьнемного сентиментальна. Все это внушала себе Пилар, убирая со стола.

— Нет, я не думаю, что буду жалеть когда-нибудь…Конечно, хорошо иметь ребенка, иметь кого-нибудь, с кем можно поговорить, и ктобы тебя любил, и кого бы ты любила… Когда через тридцать лет я буду сидеть набалконе в своем любимом кресле-качалке, мне, конечно, будет очень приятно, есликто-то близкий придет навестить меня… но я думаю, что это будешь ты. И этоговполне достаточно. Я ни о чем не сожалею в жизни. Я всегда делала, что хотела,когда хотела и как хотела. А это, согласись, совсем не мало значит. Чего ещеможно пожелать? — Или все-таки есть что-то еще?.. Откуда, черт возьми, этинеясные сомнения? Она всю жизнь была так уверена в себе, всегда знала, что вседелает правильно. Ошибиться она не могла… Или могла?

— Да ладно, я просто не представляю тебя сидящей вкресле, хоть через тридцать лет, хоть через пятьдесят! Я даже отца не могупредставить себе таким. Вы никогда не постареете. Слушай, может, тебе все-такистоит еще раз хорошенько подумать об этом? — Сама она подумала, что еемалыш будет таким замечательным, что каждый, кто его увидит, не сможет этого непризнать.

Нет, я уже стара, чтобы об этом думать, — твердосказала Пилар, пытаясь убедить скорее себя, — "мне уже сорок три. Мнебольше подходит быть бабушкой, тем более что и внук-то вот-вот появится. —Но, произнося эти слова, она почувствовала какую-то странную грусть, и это ееочень удивило. Как будто она вдруг перешагнула середину своей жизни. Быламолодой — стала старой. Никогда не рожала детей и вдруг стала бабушкой. У неебыло такое чувство, как будто она пропустила удивительный праздник.