– Я… эм… мы просто поговорили о том, насколько неприемлемым был мой поступок.

– Твой поступок? – повторила она и отодвинулась от него. – Ты хочешь сказать, что поступил неприемлемо в тот день? – Ава резко поднялась с места. – Когда я обвила ногами твою талию, прижалась к тебе всем телом и умоляла – на словах и без слов, – чтобы ты отвез меня к себе домой и…

– Ава, пожалуйста. – Он тоже поднялся и почувствовал, как задрожали у него коленки. Он не вынесет, если она повторит эти слова еще раз. Ведь он убегал от них целых семь лет. – Сегодняшний день принес тебе немало огорчений…

– Откуда ты знаешь? – подбоченилась она.

– Ава…

– Нет, Ноа. Я не стану проявлять великодушие. Я не буду притворяться, что меня не волнует то, что ты заблокировал мой почтовый адрес. Или игнорировать тот факт, что вы с братом говорили обо мне как о какой-то вещи, а не человеке, способном принимать собственные решения. Или, – нахмурившись, добавила Ава, – что ты, возможно, заблокировал меня именно после того разговора с Джейденом.

Ноа не удержался и коротко кивнул, подтверждая ее догадку.

Она в ответ закатила глаза.

– Да какого черта меня это вообще волнует? – бросила Ава и зашагала прочь.

Мужчины были возмутительными. Раздражающими. Наихудшими.

Будь ее воля, она бы больше никогда не имела с ними дела. Или, по крайней мере, ей не пришлось бы сидеть за праздничным столом и смотреть на лица двух мужчин, хуже которых не было на всем белом свете.

Когда Ава вернулась обратно в дом, она заметила направлявшегося к ней Джейдена и быстро спряталась в ванной комнате. Она просидела там целых двадцать минут, чтобы только не говорить с ним.

Когда она вышла, все садились за стол, и Джейден был занят, в отличие от Ноа, который, казалось, поджидал ее. Он кивнул на пустое кресло рядом с ним, и Ава чуть не рассмеялась. Она проигнорировала его взгляд и села рядом со своими родителями.

Ужин тянулся бесконечно, но, как только он закончился и окружающих перестало заботить ее присутствие, она попыталась улизнуть.

Напрасно.

– Ава, подожди.

Она стиснула зубы, а потом немного расслабилась и повернулась, чтобы столкнуться нос к носу со своей тетей. Ава избегала эту женщину, стоило той появиться на пороге дома. Увешанная драгоценностями и в чересчур вечернем туалете, ее тетя вела себя как королева. Может, она себя такой и считала.

– Я весь вечер хотела поговорить с тобой.

– Правда?

– Хотела узнать, как ты.

– Замечательно. Настолько превосходно, насколько можно после того, как меня бросил жених, которого я любила, на глазах у всех моих родственников и друзей.

Ее тетка растерянно заморгала, и Аву охватило острое чувство удовлетворения. Ведь ее собеседница хотела именно этого? Упиваться несчастьем своей племянницы. Получать удовольствие от ее страданий.

– Не могу представить, каково это – заново выстраивать свою жизнь после подобных неприятностей, – сочувственно улыбнулась ее тетушка.

– Непросто. Бывали дни, когда мне не хотелось вставать с постели. А ночами я не могла уснуть, задаваясь вопросом, что со мной не так. И потом, конечно, все эти люди, которые хотели узнать, что случилось, чисто из праздного любопытства. – Ава тихо вздохнула. – Если честно, мне стало намного лучше, когда у меня в скором времени появилась возможность погулять на другой свадьбе.

Она замолчала, испугавшись, что зашла слишком далеко.

– Ава, ты обещала, что больше не будешь дразнить людей!

Она застыла, услышав голос Ноа, а потом до нее дошло, что он хотел сказать.

– Не могу сдержаться, – улыбнулась она.

– Знаю. Но ты пугаешь их. – Ноа вручил ей бокал шампанского и улыбнулся ее тетушке. – Это была наша дежурная шутка, но, кажется, родственники Авы начинают тревожиться.

– Это… это была шутка?

– Боюсь, что так, – очаровательно улыбнулся он. – Вы ведь знаете чувство юмора своей племянницы.

– С-сомневаюсь.

– Конечно, знаете. – Его улыбка стала еще более ослепительной. – Оно передалось ей по материнской линии.

Ава сдержала смех, и после довольно продолжительной паузы ее тетушка вежливо извинилась и удалилась.

Они с Ноа остались одни, и Ава вернула ему бокал с шампанским.

– Семьдесят очков. Я дала бы больше, но ты воспользовался моим замешательством.

– За что мне следует дать девяносто. Я увидел возможность и воспользовался ею.

– Восемьдесят. Это мое последнее слово.

Она не стала дожидаться, согласится он или нет, и направилась к выходу.

Ава успела выйти только за дверь.

– Ты не хочешь узнать, сколько очков я даю тебе? – догнал ее Ноа.

– За то, что поставила себя в неловкое положение?

– За то, что пристыдила свою тетку. В этом суть игры.

– Ладно. И сколько ты мне дашь?

– Двадцать.

– Двадцать? – закатила глаза Ава. – Оставь их себе.

– Ладно, ты начала с пятидесяти, за то, что выставила свою тетушку на посмешище, но потом потеряла тридцать за то, что соврала, как ты себя чувствуешь. По десять очков за каждую ложь.

– Я не лгала.

– Ты сказала, что не могла встать с кровати, – Ноа поднял один палец, – что ты не могла понять, что с тобой не так, – он поднял еще один палец, – и что ты хотела быть на этой свадьбе. – Он поднял три пальца и посмотрел на Аву.

Она устало вздохнула.

– Тебе придется отнять только десять очков. Я соврала только один раз.

С этими словами она начала спускаться по ступенькам и стала оглядываться, когда он окликнул ее.

Разве мог он отпустить ее сейчас, когда знал, в чем именно она солгала. И после того, как она во второй раз заявила, что с ней что-то не так.

Ноа бросился за Авой и не стал обращать внимания, когда она недовольно вздохнула.

– Просто оставь меня в покое.

– Ни за что, когда ты в таком настроении.

Они прошли мимо припаркованных машин и свернули на какую-то дорожку. Ноа пришлось следовать за Авой, потому что тропинка стала слишком узкой для двоих, и, хотя ему хотелось спросить, куда они идут, он лишь молча оглядывался по сторонам.

Дорожка пролегала через арку из виноградной лозы и выходила к небольшой плотине, которую не было видно из дома.

– Ты уже была здесь? – спросил Ноа, слишком потрясенный тем, что нечто подобное могло находиться на частной территории.

– Один раз. Давно.