словно перестало биться. Ибо видел он перед собой не монстра, кипящего от ярости, а простого мужчину на закате своих дней. Обычного человека.

— Ты пожилой человек, оставивший по себе дурное наследие. Имя твое канет в Лету вместе с тобой, и никто не вспомнит о тебе. Ты просто умрешь, и таков будет твой конец.

— Ты не посмеешь! Ты не посмеешь так поступить! Это тебе же не выгодно.

— Мне не нужна власть, — отрезал Винченцо. — Я вовсе не боюсь потерять ее.

— Ты воображаешь, будто лучше меня, но явился сюда с той же самой шлюхой, что когда-то приглянулась мне. Задержись она здесь подольше, очень скоро прыгнула бы в мою постель. Как и все остальные.

— Это ложь, — произнесла Элоиза. — Ее голос, подобно ножу, прорезал возгласы толпы. — Я никогда не прыгнула бы в вашу постель. Я отказала вам. Это вы попытались овладеть мною, когда мне было восемнадцать лет, а я вам отказала.

Лицо короля исказила мерзкая, яростная гримаса. И Винченцо понял, что в этот миг, на глазах у всех, его отец сам срывал с себя маску.

— Говорить ты можешь что угодно, — сказал король. — Газеты сказали все за тебя. И люди всегда будут сомневаться.

— Но только не я, — ответила Элоиза. — И я вовсе не охочусь за репутацией. Мне нужна только свобода. И я буду свободной. Вы озлобленный пожилой человек. И извращенец. Не будь у вас власти и денег, ни одна женщина не прикоснулась бы к вам. И именно в этом разница между вами и Винченцо.

Ее слова пронзили Винченцо словно пуля. Она защищала его. После всего, что он сделал.

— Винченцо не жаждет власти, потому что она не нужна ему, — продолжала Элоиза. Вся праведная злость, скопившаяся в ней, выходила наружу. — А вот вам власть необходима. Нужна, чтобы манипулировать людьми. Нужна, чтобы женщины спали с вами. Вам нужно, чтобы вас боялись. Вы бы заставили меня, и мы оба это знаем. Хотя слухи, просочившиеся в прессу, и были ошибочны, именно они меня спасли. Потому что именно из-за этих слухов Винченцо дал мне денег на мой отъезд. За что я бесконечно благодарна. Если бы меня не спасло это изгнание, я знаю, вы заставили бы меня стать вашей любовницей. Превратили бы меня в один из своих маленьких грязных секретов. Мне хорошо известно, каково это — быть тайной и жить в тени. Но больше я так жить не стану. Никогда. Прятаться было проще, потому что моя жизнь принадлежала мне. Но я не позволю себя запугивать. Ничем и никогда. Я не боюсь вас. Я уже не та беспомощная девушка. Никто на свете не должен бояться вас, и всем людям следует знать, что вы собой представляете. Тогда никто не станет хранить ваших секретов и притворяться, будто им неизвестно, какой вы на самом деле.

— Мерзкая дрянь, — рассвирепел король.

— Довольно, — сказал Винченцо, шагнув к отцу. — Элоиза женщина. Но она смелая и отважная. И мир намного лучше с такими людьми, как она. Тебе этого, конечно, не понять, ведь ты обычный трус. Все твое королевство построено на вероломстве и лжи. И сегодня — начало его конца.

— Ты для меня умер, — проговорил король.

Винченцо повернулся к отцу:

— Хотел бы я сказать то же самое о тебе. Но ты не умер. Ты даже слишком живой. И до тех пор, пока ты не умер, я, увы, не смогу вычеркнуть тебя из списка живых. И буду бороться с тобой. Ты сам до этого довел. Я не позволю тебе и дальше занимать нынешнее положение. Хочу лишь сказать тебе, что ты глупец. Поверивший, будто мне все безразлично. Поверивший, что я не стану действовать у тебя за спиной. Ты хороший манипулятор, но тебе не пришло в голову, что у твоего сына могут быть свои секреты. И что он способен скрывать от тебя нечто важное. Тебе не приходило в голову, что ты можешь что-то упустить.

— Ты не можешь этого сделать, — произнес король.

— Уже сделал. Машина запущена. Информация, собранная мной, будет автоматически отправлена во все средства массовой информации сегодня вечером. И смею предположить, очень скоро разнесутся слухи обо всем, что произошло сегодня на этом балу. Сомневаюсь, что все твои гости будут держать язык за зубами. Многие из них поспешат заговорить и отречься от тебя. Дать понять, что они не желают иметь к тебе ни малейшего отношения. Все сбегут с твоего тонущего корабля подобно крысам. Даже твоей любовнице хватит мозгов сделать это.

— Ты не можешь…

— Что от меня зависело, я сделал, — сказал Винченцо. — Остальное произойдет само по себе. И теперь все кончено. Ты не заслуживаешь тишины. И никто из присутствующих не заслуживает защиты. Имейте в виду, что, когда выйдете отсюда, вам всем придется выбирать, на чьей вы стороне. Мой вам добрый совет: не принимайте его сторону.

Он перевел взгляд на Элоизу, пылавшую праведной яростью. Ничто не способно сломить ее. Ибо она уже не то хрупкое создание, что прокралось в его комнату. И отнюдь не то лживое существо, которым он позволил себе ее считать. Она была сильна и прекрасна. И теперь он лишь пытался понять, что он способен дать ей.

Сделай ее своей содержанкой.

Нет, это невозможно. Это единственное, чего он бы делать не стал. Он не вправе обесчестить ее подобным образом. Браком же он не сочетается никогда и ни с кем. Но он мог сделать ее своей всего на одну ночь. Сделать с ней все то, чего не сделал тогда. Потому что сейчас пламя триумфа горело в его венах. Он сгорал от желания, и он нуждался в ней. Больше, чем в дыхании. Более, чем в чем бы то ни было. Больше, чем в расплате за грехи. Больше, чем в искуплении.

Он взял ее за руку и повел прочь из бального зала. Стоило им выйти из дворца, Элоиза сделала нечто неожиданное. Она обняла его за шею и поцеловала.