– Ты… делаешь меня… слабовольной.

Снова ощущение, что этому мужику я могу отдаваться бесконечно, время и место не так важны. Жадно заскучалось по его члену, по головке, по тяжелому весу на мне.

– В коттедж?

Он смотрел мягко и не мягко. Он что-то задумал. Я догадывалась, что именно, но сдаваться так просто не собиралась.

– Ты еще… не показал мне базу.

Сталь в глубине зрачков усилилась, но на губах появилась мягкая улыбка – мол, давай, сопротивляйся.

– Хочешь посмотреть на бараки?

– Да. На них, на тир, на столовую.

– Зачем ты это делаешь, Джул?

– Что? – очень сложно было говорить, когда его губы так близко.

– Оттягиваешь близость со мной.

Я не стала признаваться в том, что мое время с ним бесценно, что я могла бы оттягивать его до конца собственной жизни.

– Разве терпение – не одно из твоих достоинств? Что-то я забыла, упоминал ли о нем Люк.

– Зависит от цели.

– Видимо, цель того стоит, раз ты на ней… так сосредоточен. И… ты ведь все равно это сделаешь.

Мне обо всем сказал его взгляд.

Он умел «сдавать» без боя. Он был профессиональным хищником, манипулятором, «давителем», умел получать то, на что нацелен. Люк об этом забыл упомянуть тоже.

«В коттедж?»

«Не на ту нарвался!»

Я улыбалась.

– Сначала ты покажешь мне базу.

– Мне нравится… «как ты упираешься. Дерзишь. Пытаешься противиться…» – он не закончил фразу. Просто бросил: – Пойдем к машине.

(RH Music, Eduardo Luzquiños – Desperado Slowed Remix)

Мы ехали прочь от коттеджа к основным строениям. Снова с ним в машине, снова эти руки на руле; качающийся на зеркале освежитель, неспособный перебить запах дорогой кожаной обивки сидений. Я обожала кидать взгляды на профиль водителя, на его плотные мощные ноги под джинсами. Я действительно оттягивала неизбежное, но ведь предвкушать тоже здорово.

– А Люк работает на тебя?

Короткий взгляд в мою сторону. Дорога здесь была лучше, чем та, которая вела к трассе – меньше ухабов, – но все равно сложная.

– Он мог бы работать на меня и зарабатывать много. Но Люк не любит руководящие должности. И вообще быть винтиком в чьей-либо системе.

– Даже в твоей?

– Даже в моей. Он уникальный финансовый аналитик, способен вывести любую компанию из кризиса, но редко использует свой талант. Обожает работать руками, мастерить. Это ему ближе.

Мне понравился Коган. Было в нем что-то схожее с Грандом, та же стабильная защищенность рядом, просто больше мишуры в выражении лица и словах. Но он умел быть скалой.

Водитель снова посмотрел на меня, после на дорогу.

– Коган мог бы делать очень большие деньги консультациями независимого эксперта.

– Но не делает?

– Не нуждается в деньгах.

– Предпочитает… бедствовать?

– Я бы не сказал, что он бедствует. Просто не стремится попасть в журнальный список миллионеров.

Иногда это очень хорошее качество. А у меня «непристроенная» Люси, которую мне очень хотелось бы познакомить с Люком. Да, оказывается, свахой умела быть не только она. В конце концов, долг платежом красен.

Я помолчала. Заснеженный лес – всегда потрясающее зрелище, а уж когда ты сидишь в любимом джипе рядом с человеком, при взгляде на которого торчишь…

– А у Когана есть женщина?

– Нет.

Плюс один в нашу с Люси пользу.

– Он с кем-то разорвал отношения?

– Я не видел, чтобы он их с кем-то начинал.

– Он… гей?

Гранд улыбнулся.

– Нет, просто у него… сложные предпочтения к партнеру.

Ничего, мы попробуем с ними разобраться.

– К партнеру – к женщине?

– Да, к женщине…

Джип вдруг остановился. Не потому, что мы приехали, просто остановился на середине узкой снежной колеи; по сторонам лес. И Гранд смотрел очень непривычно.

– Мне кажется, или мы уже пять минут разговариваем о моем друге?

Я опешила.

– Это… ревность?

И правда. Желваки напряжены, глаза прищурены, пальцы на руле расслаблены, но это видимость, я чувствовала.

– Так ты ревнив…

Он ответил просто и прямо.

– Я ревнив, Джулиана. Но, надеюсь, ты никогда этого не увидишь.

«Уже увидела».

– С чего бы мне это увидеть, ведь у нас просто «доступ к телу»? Просто секс. И осталось еще два раза.

Он смотрел непонятно, напряженно и расслабленно. Забавлялся моей ироничной бравадой. Но тему Люка следовало пока свернуть, намек я поняла.

Когда машина тронулась, я опять дала волю любопытству.

– А можно личный вопрос?

Гранд молчал. Ждал, когда я продолжу.

– А ты в прошлом неудачно порвал с женщиной?

Где-то должна крыться причина его жесткости, она должна найтись в чем-то. Если честно, я была уверена, что мне не ответят. Но ошиблась.

– Да. Полгода назад. Я собирался сделать предложение, а она мне изменила.

Не знаю, чему я удивилась больше. Тому, что мне ответили, тому, с какой обманчивой легкостью это прозвучало. Или тому, что в глазах водителя застыла непроницаемая глухая стена. Он выдал ту самую причину, которую я искала, прямо и просто.

А у меня в голове не укладывалось – изменила? Ему? Идиотина? На кого можно было променять такого мужчину?

– Дура! – вдруг сказала я вслух, и мне было плевать, как на меня посмотрят. – Будь я твоей, ни за что бы не изменила.

В машине повисла тяжелая тишина. Такая, когда тему начинать не следовало, но, раз так уж случилось, развивать не стоило точно.

И одного взгляда на напряженную челюсть хватило, чтобы понять – личных вопросов на сегодня хватит.

(Machineheart – Peace of Mind)

Бараки оказались неуютными и гулкими – с деревянными полами и стенами, с железными койками пока без матрасов. И продувались они неслабо.

– Боже, как здесь жить и спать? – присвистнула я. Гранд только пожал плечами – мол, база создана для суровых условий и воспитания духа.

Стрельбище располагалось в отдалении: отметка, где стоять, мишени, все тот же лес на фоне. Удивил размер столовой, в которой, кажется, могло поместиться куда больше двадцати пяти человек (по моим предположениям не меньше сотни голов или «ртов») – лавки тянулись от самого входа до раздачи, где орудовала пышнотелая тетка.