При нашем приближении она оживилась, сразу бросила взгляд на мои ноги, затараторила:

– А, вот для кого мистер просил обувь! Подошла? Ой, я же забыла поздороваться… Я Тати, главная повариха.

Помимо главной поварихи, была еще одна, которая сейчас возилась в дальнем углу – старше и молчаливее.

Я поздоровалась и представилась в ответ, поблагодарила за сапоги.

– Да что вы, у меня этой обуви… Вы разве не знаете, какие здесь сезоны? То дождь, то слякоть, то лед, то мороз. И на каждую температуру нужна своя. Я привыкла, весь обувной гардероб уже сюда перевезла, потому никаких трудностей…

Она умела болтать без пауз и без запинок, об этой способности кухарки, кажется, Гранд знал давно.

– Я просто хотел показать гостье столовую.

– Конечно-конечно, мистер.

Тати не обиделась. Она напомнила мне добрую хрюшку – с завитыми волосами, простую и радушную.

– Может, покушаете?

– Спасибо, мы не голодные.

Спустя минуту мы уже стояли на улице возле машины, и Гранд смотрел на меня очень мягко. Даже непривычно.

– Что еще ты хотела бы посмотреть? Моечную, место общего костровища, уличные тренажеры, склад снастей?

– Я замерзла.

– Тогда поехали домой.

«Домой» – как грелка для сердца. Как будто мы давно живем вместе, как будто на моем пальце давно его кольцо. Эфемерная картинка мечты. Кажется, я залипла по полной.

– Хорошо. Но предупреждаю, я буду читать книжку.

В коттедже нашелся шкаф с книгами, очень неплохая библиотека.

– Конечно, – ответил Гранд шелково. И напомнил мне прилизанного, расчесанного зверя, который смотрит на тебя добрыми глазами, чтобы не выдать истинных намерений.

– Книжку!

– Книжку.

– А ты будешь на меня просто смотреть.

– Может быть.

– Из тебя отвратительный раб.

– Ни о чем не беспокойся, Джулиана, – он произнес это, как будто намазал зудящее место анестетиком. – Просто ни о чем не беспокойся.

У меня не было выбора.

В машину я села в таких смешанных чувствах, что самой непривычно. Я ждала того, что случится. Очень! Любопытствовала и немного побаивалась.

Все, мы ехали назад. Гранд был доволен настолько, что это чувствовалось сквозь тишину, заполнившую салон. До самого коттеджа мы не проронили ни слова.

На лес опускалась синька.

⁂

(BENEE – Back To Black)

Миндальное печенье под чашку ароматного чая. Похрустев, я отправилась в туалет, совмещенный с ванной, провела гигиенические процедуры, приняла душ, завернулась в чужой и слишком большой для меня белый мягкий халат. Вышла босая, размягченная, не замечая направленного на меня взгляда, отправилась к книжному шкафу, долго вчитывалась в названия одно скучнее другого – бизнес, маркетинг, анализ рынков. Вытащила, наконец, «Харизму лидера», улеглась на широкую софу.

Гранд пока не приближался, наблюдал. Я открыла первую страницу, сделала вид, что увлечена чтением – нет, я не облегчу ему подступы.

И да, я знала, чего именно он хотел – меня в попку. Анальный секс может быть приятным, а может быть не очень. Я вовсе не ханжа и признаю любые игры, когда они в кайф и удовольствие, но аккуратность мужчины и размер здесь имеют значение. Плюс еще неудачный опыт с Ричем, черт бы его подрал… Мой бывший любил, подвыпив, настаивать именно на этом виде секса, и, не будучи особенно терпеливым, часто заставлял меня испытывать дискомфорт, а то и боль. При весьма среднем размере. А Гранд не средний. Гранд огромный. Оттого притаилось внутри напряжение, опасливое ожидание момента, когда мужчина рядом перейдет в наступление.

Он, однако, не переходил, что удивительно. Расположившись в кресле неподалеку, включил телевизор, смотрел новости.

«Может, пронесло?»

«Вас, как лидера, должна заинтересовать эта концепция, поскольку она предлагает совершенствование, продуктивность и прибыль без чудовищного роста дополнительных расходов», – пыталась я читать. – «Организации с инициативными, увлеченными сотрудниками…»

Боже, какая нудятина. Хотя я лидер и вполне себе харизматичный (как мне казалось), меня должно было это интересовать. Но интересовал сосед в кресле.

После новостей он посмотрел начало матча «Гроуны – Мастерз» – футбол.

А может, он передумал? Решил прислушаться к моему мнению?

«Или желает наказать меня бездействием сам?» Знает ведь, что я чувствую его присутствие кожей, раскаляюсь, просто думая о нем.

После первого гола Гранд удалился, чтобы отлить, так я подумала; чертова книга интересовала меня все меньше и меньше. За окном все темнее; а что, если секса сегодня не будет? Я начинала волноваться.

В ванной комнате послышался включенный душ – м-м-м, уже лучше. А спустя пять минут Гранд вышел, обмотанный на бедрах полотенцем. Вид здорового, накачанного и красивого мужика сам по себе пусковая кнопка режима «завестись». Но тут я просто выдохнула… У него из-под нижнего края полотенца была видна головка. Его член, такой большой и толстый, просто не скрывался ведь под махровой тряпицей, и теперь являл себя самой вкусной частью зрителям.

Книгу я возненавидела. А этот нахал, демонстративно меня не замечая, уселся обратно в кресло, продолжил смотреть матч. Вытянул ноги, сложил их друг на друга, и та самая головка, высовываясь из-под полотенца, как толстый набалдашник, лежала на ногах.

Мой рот наполнился слюной в непривычных объемах. Редко когда я наблюдала более сексуальное и эротичное зрелище, чем теперь. Сейчас бы подойти, лизнуть, высвободить естество из-под полотенца, подарить самый нежный и вкусный минет, а после насадиться сверху… Это было нечестно – выйти в таком виде. Обалденное мужское тело, высунувшийся наружу огромный пенис…

Гранд не просто дразнил меня. Он, похоже, разыгрывал очень тонкую многоходовую партию, обреченную завершиться успехом. У меня между ногами влажно, горячо, а он даже не смотрит в мою сторону. Гад!

Моего терпения хватит ненадолго, сейчас встану, сейчас подойду. На месте держал лишь страх, что обладатель прекрасного пениса все-таки настоит на своем, что, когда станет больно, я пожалею.

В какой-то момент – я все еще утыкалась взглядом в книгу, – звук на телевизоре приглушился. А также вполовину угас свет комнаты; я делала вид, что ничего не замечаю. Но не смогла не повернуться, когда Гранд, отошедший от выключателя, развязал полотенце и положил его на спинку кресла, явив чудесное достоинство, которое стоило отлить в скульптуре (или каучуке), в полной красе.

Буквы расплывались перед моими глазами.

Он лег рядом на софу. Погладил мои волосы.