и потрепанную с обвисшей кожей на скулах. Я еще раз заверяю, что приеду и Джексон, поцеловав меня, примечает, что прошло два часа с момента нашего ухода и нужно помимо воли возвращаться в реальность. Луиза бы сказала так: «Мы были так далеки от действительности, не сознавали, где находимся, теряя всякое представление о времени, и только чувствовали, как нужны друг другу».

Одеваюсь, а укоры совести перед Даниэлем за всё, что я вытворяю за его спиной, не покидают меня. Но одним убеждением я их отгоняю, что они таят во влюбленном сердце: «Совершенно безрассудно, но я люблю… Я люблю Джексона».

Посматриваю на любимого и невзначай улыбаюсь. Тело охватывает блаженное чувство, когда дышишь так вольно, так легко, когда с каждым хочется поделиться своим счастьем, пронизывает такая радость, и не задумываешься, какими способами вы вдвоем оказываетесь в этом мирке, мирке, созданном для вас двоих, мирке уединения двух сердец. В каком бы месте вы бы не находились этот мирок существует, когда вы рядышком. Хочется одарить каждого избытком своего счастья.

Мы не говорим ни слова. Ни гласа, ни воздыхания. Вокруг любовная тишь. Наступает пора расставаться. Невыносимая минута прощания. Горькая печаль сливается с несказанной радостью, разлитой внутри. В сгущавшихся сумерках мы стоим, не двигаясь, в растерянности, понимая, что свободно видеться мы не можем, и целуем друг друга. Рука его скользит вдоль моей шеи вверх. Он повторяет абрис лица, потом подносит мою руку к губам, оставляя поцелуй, как граф благородного происхождения. И шепчет, снова склоняясь к губам:

— Ты выбрала нужное средство, чтобы покорить меня, — взгляд. Таких запретных страстей я не испытывал еще.

— Я так тебя люблю, — почти со слезами признаюсь я и вставляю еще несколько слов извинений за то, что приношу ему боль. — Завтра жизнь снова станет прежней…

Серьезно он заявляет:

— Нужно придумать средство, позволившее нам любить друг друга без подозрений и чужих глаз. О нем я напишу тебе поздним вечером, обговорю сначала с Тайлером. НО ТОЛЬКО НА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ! ПОСЛЕ ТЫ ПРИЗНАЕШЬСЯ ВО ВСЕМ ДАНИЭЛЮ И ВОЗВРАЩАЕШЬСЯ КО МНЕ! Пора. Могут заметить, милая, что нас обоих нет.

Вскрикнув с искренним негодованием, что не хочу прощаться, я глажу его лицо пальцами и сглатываю слезы, чувствуя под сомкнутыми веками его трепетный взгляд.

«Под несколькими днями он же не имел в виду в прямом смысле слова? Я поняла, что он дал мне время до полного выздоровления Даниэля».

Взрываются залпы салюта, горящего в небе фантастическими звездами, рассыпавшимися градом красочных огней по всей вселенной, а я наполняюсь неизбывной болью, вынужденной тем, что нужно оторвать родное от сердца. Но сладость, что мы помирились, пронизывает меня всю искрами.

Мое лицо, искаженное страстью таково, что я, кажется, не в состоянии вернуться туда, но иначе все будет еще подозрительнее.

— Надо проявить волю и благоразумие. Идем. Хотя нет. Сначала пойду я, разведаю обстановку вокруг. После — ты, по моему сигналу, сообщению.

До боли сжав друг друга в долгом объятии, Джексон обещает, что уже скоро мы встретимся. Приподнимаюсь на цыпочки и целую его нежно.

Нежданно-негаданно я различаю какие-то шорохи и боязливо прислушиваюсь к чьим-то мерным шагам.

— Джексон, там кто-то есть, — на одном дыхании шепчу я. — А ты дверь не закрыл на замок…

Но он прижимает меня крепче, убеждая:

— Мы только одни, скрытые ото всех взоров, малышка. Дверь я лишь прихлопнул, но… Здесь мы недоступны ничьему глазу, уверял меня Питер. Это работа твоего воображения во мраке. С кем не бывае… — Он останавливается, не досказав. Нам не почудилось. Тяжелые шаги становятся отчетливее и громыхают, заставляя нас обоих встрепенуться и отпрянуть друг от друга. Не делая ни малейшего шума, сильнее пугаясь, мы обмениваемся взглядами с Джексоном. Вспотевшее от страха его лицо еще больше устрашает меня.

— Кто бы это ни был, отступать поздно, — испуганно выражается он и ему в ночной тишине вторит чей-то вздох, словно проходивший мимо приближается к двери.

К горлу подступает паника.

— Здесь кто-то есть? — Мужской голос от эффекта неожиданности заставляет подскочить меня на месте. В переполохе, не зная, куда бежать, куда идти, где прятаться, мы оба, разметавшись из стороны в сторону, то притаиваемся под кроватью, пыльной, грязной, то встаем за дверь. Перепуганные до смерти, в такой суматохе нам хватает считанных секунд, дабы понять, что, схоронившись вдвоем, моментально станем пойманными, чем если бы в одиночку.

Заслышав скрип отворяемой двери, Джексон мигом успевает заслониться под шторой и уже почти в голос подзывает меня к себе, так как времени на поиск нового места нет, но я, сотрясаясь от ударов сердца, остаюсь и вздрагиваю, как только неясный движущийся силуэт мужчины заходит и крадется, таща за собой шлейф звонкой музыки. Напрасно стараясь устоять на ногах, я медленно инстинктивно отхожу к стене, хватаю рукой первый попавшийся предмет на ощупь. Идущее на меня существо настолько темно, что я ничего не вижу и мне чудится, что кто-то желает накинуться на меня. Шаря руками в потемках, он и сам пытается за что-то зацепиться. От страха хочется кричать, но я успокаиваю себя тем, что на территории нет чужих людей и, вероятно, это гость, который, решив зайти в замок, потерялся или, поверив детским сказкам о привидениях, услышав голоса и движения за стеной, захотел опровергнуть свои предположения. Готовая раствориться в воздухе, я перестаю дышать. Зубы стучат, как дождь в окно поздней осенью. Леденящий холод пробегает по спине — такое чувство страха обволакивает меня.

— Милана? — спрашивает, наконец, в полутьме призрак и становится так, что на него светит лунный свет, позволяющий увидеть у него за ухом красную розу. Тревожа вот-вот посеянный покой души, он поднимает во мне волнение.

— Мейсон, ты ли это? — выдаю не своим голосом слипшимися губами. Грудь покалывает. И спустя некоторое время прихожу в себя. — Что ты здесь делаешь?

— Милана! — шатаясь, восклицает он. Сверкающие его глаза прожигают меня насквозь. — Извини за мое неожиданное вторжение, но что ты, — грубым самим по себе голосом подчеркивает, — здесь делаешь? — Он пьян и неразборчиво выражает свои мысли. — Я искал те..б..я, ты куда-то испарилась. Спросил у твоего парнишки… тот сказал, что ты отошла с девчонками и скоро вернешься. Но… как же так? Твои подружки на месте, а от тебя самой и след простыл? — Я прекрасно понимаю, что он, говоря об этом, подразумевает другое.

Отстранив от себя мучительность признания, я бесшумно стою, держась настороже. «Скажи всё, как есть и это безумие разом прекратится». В таких обстоятельствах следует тактично заявить, что