я не люблю его, ухватится за соломинку, которую он мне подбросил второй раз. У таковой любви сухой источник чувств.

— Неважно, я не буду просить объяснений твоего отсутствия. Я искал тебя, чтобы… — Он еле стоит. Боже. Меня охватывает жуть. — Непростительная глупость признаться в любви там, при всех… поэтому я повторюсь. Я люблю тебя. Да, люблю! Я влюблен в твою особенность видеть мелочи, красоту во всем, что нас окружает… Мое сердце так переполнено чувствами, что я уже не могу и не хочу их отдать той незнакомке. Ты победила! Я выбрал тебя! — Он делает шаг вперед, вынудив смотреть ему в глаза, отчего вонь от избытка спиртного, разлагающегося в его организме, разом заполняет весь воздух. Сквозь меня проходит нестерпимо бурный поток сильнейших отвращений, как и чувств изумления, что я не совсем осознаю действительность. Мейсон признается в любви? Он выбрал меня? Что?

Заглянув в мои глаза жадным взглядом голодного зверя, прижав к своему боку, заложив руку мне за спину и легонько барабаня по полунагой спине, с его губ безостановочно слетают слова:

— И… ты не любишь этого Даниэля, я это не только знаю, но и видел. Я сравнил, как ты ко мне относишься и как к нему и понял: его ты просто жалеешь, а меня любишь. Ты, наверное, спросишь, с чего я решил? А я подслушивал ваши разговоры весь день. Все секретики знаю. — Усмехается он, усматривая себя побежденным в любовной игре. Его лицо, объятое амурной дрожью, раскрывает, какими мечтами горит его голова; он настроил себе сказочные замки, проникся ложными убеждениями о моих чувствах к нему. Покоробленная его поведением, с большой долей опаски, не представляя, что чувствует сейчас Джексон и почему он до сих пор не показывается, я отскакиваю прочь, как ошпаренная, но он ловит меня и сильнее прижимает, смотря с пугающей пристальностью: — Ты же не собиралась всю жизнь жить с таким?.. И я надумал план, давай сбежим в Канаду? — расплываясь в захмелевшей улыбке, с чистым упорством предлагает он, обескураживая меня. — Влюбленный без памяти в тебя, я буду всю жить носить тебя на руках! — Я брезгливо поджимаю губы. — И то, что мы сводные брат и сестра, это ни о чем мне не говорит! Мы должны покориться чувствам… Розу я тебе нес… — Он прицепляет этот несчастный со смятыми и едва оставшимися в целостности лепестками бутон к моим волосам, который через секунду падает и затем безотчетно тянется ко мне губами, но я с неприятными чувствами отталкиваю его руками, горячо возражая:

— Мейсон, нет! — Только грубостью и правдой я могу отделаться от его назойливого к себе внимания: — Во-первых, ты пьян, во-вторых, то, как я к тебе отношусь, является следствием дружеского отношения и… — и с чувством негодующего протеста продолжаю, — …и твои толкования о моей любви не имеют подтвержденности!

— Как не имеют? Имеют. Ты просто боишься своего жениха! Иди сюда… — И с нахальной бесстыжей улыбкой, похотливым блеском в глазах он стискивает меня в объятиях и неустанно повторяет слова любви, губами прислоняясь к моей коже возле шеи. С возмущением отпихивая его от себя, я вижу за его спиной сверкающие страшные глаза Джексона. С омерзением он отметает его от меня, схватив за шиворот жилистыми руками, разворачивает к себе и выбрасывает руку вперед, попадая в нос:

— Ты ответишь за каждый след, оставленный на моей девушке!

— Джексон! — кричу в ужасе я. — Не бей его, прошу…

Мейсон, поднявшись в полный рост, разъяренно уставившись на Джексона, увесистым толчком бьет противника в грудь и мычит, даже не чувствуя полоски крови, стекающие из носа:

— А ты откуда взялся?

Вдыхая сокрушающую минуту, я встаю между ними, заклиная, чтобы не было драки.

— Откуда надо, оттуда и взялся! Проваливай отсюда!

Предположения, затем возникающие в голове Мейсона, позволяют сказать с дурацкими модуляциями в голосе:

— На чьей говоришь девушке?

Откинув статуэтку с размаху в сторону, я жалобно умоляю Джексона остепениться, настаивая об этом в тревоге, судорожно цепляясь в него руками. С еще большим ожесточением, неизвестно откуда и под какими появившимися мыслями, он грубит и безуспешно вдалбливает в пьяного человека:

— ЗАПОМНИ! ОНА — НЕ ТВОЯ! И ЕЩЕ РАЗ НАЗОВЕШЬ ЕЁ МЭРИЛИН МОНРО И ПРИКРЕПИШЬ ЕЁ ФОТОГРАФИЮ НА ЛЮБУЮ СТЕНУ, ХОТЬ СЕБЕ НА ЛОБ, РЕБРА ПЕРЕЛОМАЮ!

Мир переворачивается вверх тормашками. Настигает непоправимая катастрофа. Один и тот же словесный удар поражает и меня, и Мейсона. Изображая на лице испуг и боль, Мейсон замирает в нерешительности. Он получает нож в спину. Покрывшись багровым пятном, ошеломленный поднимает голову, отпрянув от Джексона, и с презрением смотрит мне прямо в глаза, распаляясь с каждым мгновением от гнева. Он светится тысячей раскаленных игл. Между нами пролегает молчание. На моих плотно сжатых губах застревают слова. «Что же с нами теперь будет? Взвешиваю последствия и холод ледяной струёй пробегает по мне. Меня разом возвращают с небес на землю».

Не успеваю я прийти в себя, как Мейсон взрывается в озлобленности животного:

— Это была ты? — Он быстро овладевает собой после шока. Как его моментально отрезвляет правда, круто изменившая направление его мыслей! И появляются живые манеры. Глаза его, секунду тому назад добрые и нежные, зажигаются яростью. А лицо заволакивает тучей.

«Что же наделал мой Джексон».

С ужасом взирая на свой позор, я сознаю, что настает время расплачиваться за чужие иллюзии и погружаться в омут нежеланных откровений, поменяющих мою жизнь. Но я впадаю в рассеянное молчание.

— ЭТО БЫЛА ТЫ? Я ВЕРНО РАССЛЫШАЛ?! — Голос его уже окрепший. — А-А-А, А ТО СООБЩЕНИЕ Я ПОЛУЧИЛ ОТ НЕГО?

Сообщение?

Под подозрительным зверским испытующим взглядом я, запинаясь от волнения, между четырех черных глаз, объясняю эту случайность:

— Мейсон, я впуталась в эту историю по недоразумению. Я же не знала тогда, что это ты, а ты не знал, что это я, — сбивчиво заговариваю я без обиняков. — Я не узнала под маской тебя и… А потом… я… — Я пытаюсь уступчивостью и правдивыми мыслями, свидетельствующими о причинах, породивших тогда во мне слабоволие, предотвратить бурю, но она неизбежна.

Джексон, следя за путанными перипетиями сюжета моей жизни, встает впереди меня, наполовину заслоняя меня широкими плечами.

— ХВАТИТ РОТ ПРОВЕТРИВАТЬ. ОТВЕЧАЙ: ЭТО БЫЛА ТЫ? — орет он.

— НЕ ОРИ НА НЕЕ! ОНА НЕ ОБЯЗАНА ТЕБЕ ОТВЕЧАТЬ! — Джексон молвит слово за меня.

— Я СЕЙЧАС НЕ С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ! НЕ ВЫГОРАЖИВАЙ ЕЁ!

— Да, Мейсон, да, это была я, но пойми, я не врала тебе, я не сказала всю правду, так как боялась… и не подворачивался удобный