– Мне кажется, я его только ранил, – сказал Сит. – Онсначала побледнел как покойник, а потом краска к лицу вернулась.

– Хорошо. – Плечо у Норриса горело огнем, и боль настойчивопробиралась в глубь тела, как будто стремясь вцепиться в сердце. – А теперьпомоги мне.

– С тобой все будет в порядке, – успокаивал Сит. Он такволновался за Норриса, что, казалось, полностью забыл о собственной боли,которую еще недавно принял за инфаркт. – Вот я тебя сейчас дотащу до Конторы…

– Нет, прошептал Норрис. – Веди к машине.

– Что?

Норрис повернул голову и посмотрел на Сита глазами,подернутыми дымкой боли.

– Посади меня в машину. Мне надо ехать в Нужные Вещи!

Да. Как только эти слова слетели с губ, все встало на своиместа.

Именно в Нужных Вещах он купил спиннинг «базун». Именно втом направлении побежал человек, который его только что ранил. Нужные Вещи –это место, с которого все началось; в Нужных Вещах все должно и закончиться.

Взорвалась Галакси, осветив Мейн Стрит ярче прежнего.Игральный автомат Двойной Дракон взлетел в воздух из руин, дважды повернулсявокруг своей оси и грохнулся на мостовую вверх тормашками с оглушительнымтреском.

– Норрис, ты ранен…

– Еще бы не ранен! – визгливо закричал Риджвик. Кроваваяслюна капала с его губ. – Тащи в машину, говорят тебе!

– Норрис, это не слишком умная затея…

– Как раз наоборот, – угрюмо проворчал Норрис. Он отвернулсяот Сита и сплюнул кровь. – Это единственно умная затея из всех моих последних.А теперь пошли. Помоги мне.

Сит Томас повел Норриса к патрульному автомобилю № 2.

9

Если бы Алан не взглянул в зеркало перед тем, как датьзадний ход от магазина, он бы неминуемо задавил Полли, закончив этотзлосчастный вечер убийством любимой женщины, переехав ее колесами своегостаренького автомобиля. Он не узнал ее, она казалась лишь тенью, женской теньюна фоне огненного зарева на противоположной стороне улицы. Он резко ударил потормозам, и мгновение спустя она уже барабанила в стекло с той стороны, где онсидел за рулем.

Не обращая на нее никакого внимания, Алан снова стал заднимходом выезжать на улицу. Сегодня вечером у него не было времени на решениегородских проблем; свои собственные давили непомерным грузом. Пусть уничтожаютдруг друга как безмозглые животные, если им так хочется. Он направляется вМикеник Фоллз. Ему нужно из-под земли достать человека, убившего его жену исына в отмщение за четыре года, проведенные в Шошенке.

Полли схватилась за дверную ручку, и ее протащило вслед замашиной на улицу, заваленную обломками взорванных зданий. Она нажала двернуюкнопку, почувствовав, как руки отозвались резкой болью, и дверь распахнулась.Полли прижалась к ней всем телом, продолжая волочить ноги вслед за машиной,пока Алан делал разворот, собираясь ехать вниз по Мейн Стрит.

В приступе горя и ярости он совсем выпустил из виду, чтомост взорван и дороги туда больше нет.

– Алан! – кричала Полли. – Алан, остановись!

Он услышал. Услышал, несмотря на шум дождя и раскаты грома,несмотря на завывание ветра и жадный голодный треск пламени. Несмотря на своесобственное полубезумное состояние.

Он повернулся к ней лицом, и Полли вздрогнула, увидеввыражение его глаз. Алан был похож на человека, плавающего в удушающем ночномкошмаре.

– Полли? – почти без всякого удивления и как будто издалекаспросил он.

– Алан, остановись, ты должен остановиться!

Ей страстно хотелось отпустить дверь машины – рукиразрывались от боли, но она боялась, что стоит так поступить, как он тут жеуедет и оставит ее одну посреди Мейн Стрит. Нет, она не боялась этого… она былав этом уверена.

– Полли, я должен ехать. Мне очень жаль, что ты сердишься наменя думаешь, что я в чем-то виноват перед тобой, но у нас еще будет время этообсудить. А сейчас я должен…

– Я больше не сержусь на тебя, Алан. И знаю, что ты ни в чемне виноват. Это ОН виноват. Он хотел нас с тобой поссорить так же, как онпоступил со всеми остальными в Касл Рок. Это и было его целью. Ты понимаешьменя, Алан? Ты меня слышишь? А теперь остановись. Выключи, наконец, этоидиотский мотор и выслушай меня!

– Я должен ехать, Полли. – Алану казалось, что егособственный голос доносится издалека. Как будто по радио передают или что-нибудьвроде того.

– Но я вер…

– Нет, ты не вернешься! – крикнула Полли во всю мощь своихлегких. Она неожиданно разозлилась на него – разозлилась на всех алчных,неискренних, трусливых жителей этого города, включая и себя в этот список. – Тыне вернешься, потому что если сейчас уедешь, не останется ничего, к чему можнобыло бы вернуться.

Взлетела на воздух видеотека. Обломки обрушились на машинуАлана, стоявшую посреди улицы. Талантливая правая рука Алана подняла ссоседнего сидения банку-игрушку и, как талисман, положила ее на колени.

Взрыв на Полли не произвел никакого впечатления, онасмотрела на Алана во все глаза, темные переполненные болью глаза.

– Полли…

– Посмотри! – закричала она и рванула на себе блузку. Потокидождя сразу с вожделением облизали ее обнаженную грудь, застревая сверкающимикаплями в выемке под горлом. – Смотри, я сняла его – амулет. Его больше нет.Теперь выброси свой, Алан! Если ты мужчина – выброси немедленно.

Ему было трудно понимать ее, он прятался в глубине тогокошмара, которым обволок его, словно ядовитым коконом, мистер Гонт… и внеожиданном приливе понимания – словно в мозгу тоже что-то взорвалось Поллидогадалась, что за кошмар гнетет Алана. Конечно, другого быть не может.

– Он рассказал тебе, что случилось с Энни и Тоддом? – тихо иосторожно спросила Полли.

Голова Алана вскинулась как от пощечины, и Полли поняла, чтопопала в точку.

– Ну да, как же иначе! Это единственная из всех на светенужных вещей, которая действительно тебе была необходима. Это твой амулеттеперь, Алан, и повесил его тебе на шею мистер Гонт.

Она отпустила дверную ручку и сунула обе руки глубоко вмашину. Отсвет пожара лег на них. Кожа была темная, цвета кровяной колбасы.Руки распухли снизу доверху, даже локти стали похожи на подушки.

– Внутри моего амулета сидел паук, – тихо стала объяснятьПолли. – «По гладкой стенке полз паучишка. Пролился дождик и смыл глупышку».Понимаешь, Алан, там был обыкновенный паук, но он стал расти. Он питался моейболью и рос. Вот чем он занимался, прежде чем я убила его и вернула свою больобратно. Я так хотела избавиться от боли, Алан! Вот чего я хотела, но теперьмне не нужно, чтобы она уходила. Я могу любить тебя и любить жизнь и переноситьболь в одно и то же время. Мне даже кажется, боль сделает острее первое ивторое, как хорошая оправа делает бриллиант еще прекраснее.