«Как насчет того, чтобы договориться просто разговаривать по телефону?» — спросил я. «Разговоры ничему не повредят. Это поможет нам оставаться на связи, а там посмотрим, к чему все приведет. Я не могу ничего обещать, кроме как быть твоим другом. Надеюсь, ты позволишь мне это. Но я пойму, если ты не сможешь. Ты хотя бы попытаешься?»

«Думаю, я могу попытаться», — ответила она подавленным голосом. «Для тебя, я думаю, я могу попытаться. Я все еще люблю тебя так сильно, что мне больно. Я скучаю по тебе. Да, давай сделаем это».

Я встал, взял ее за руки и обнял. Мы стояли так несколько минут.

«Ты все еще придешь на ужин через 3 недели, как мы договаривались?».

«Да, конечно», — сказал я.

«А если я попрошу тебя заняться со мной любовью в последний раз?»

Это было минное поле, на которое я знал, что не должен заходить. Но я не хотел причинять ей боль. Или вести ее за собой.

«Я не могу ответить на этот вопрос сейчас. Я уверен, что это плохая идея. Но мы поговорим об этом потом. ОК?»

«Да».

«Хочешь прыгнуть в бассейн?»

«Конечно».

Остаток дня мы провели в бассейне и играли в бильярд. Мы долго гуляли и просто разговаривали. После ужина она позвонила родителям, чтобы они приехали и забрали ее. Когда она положила трубку, она подошла к своей сумке, достала ожерелье с кольцом и протянула его мне. Я взял его и отнес по коридору в свою комнату. Я повесил его на столбик у изголовья моей кровати. Она улыбнулась.

Мы вернулись в гостиную, чтобы подождать ее родителей. Я сказал ей, чтобы она звонила, когда захочет поговорить, и я буду делать то же самое, но по крайней мере раз в неделю, пока мы снова не встретимся за ужином у нее дома. Тогда мы сидели в тишине и ждали ее родителей. Когда они приехали, я обнял ее, мы быстро поцеловались, а потом она села в машину, и они уехали.

Я пошел позвонить Дженнифер, как она просила меня сделать. Она задала несколько вопросов и, думаю, убедилась, что я не собираюсь менять свои намерения. Она призвала меня помнить, что она любит меня и будет рядом, когда я буду в ней нуждаться.

После того как я повесил трубку, я написал несколько страниц в дневнике, пытаясь разобраться в своих чувствах. Они были настолько беспорядочными и противоречивыми, что у меня ничего не получалось. Но я был немного бодрее. Я наладил отношения с людьми, с которыми я порвал отношения, и это было хорошо.

В четверг утром я принял решение — я позвонил Бетани и попросил ее узнать у доктора Мерсер имя человека, который занимается проблемами подростков и преодолением чувства горя. Я видел, как доктор Мерсер помогает Бетани справиться с травмой, и как Дженни Макграт страдала пять лет, прежде чем смогла жить дальше. Я не хотел, чтобы это было со мной.

Да, я пытался двигаться вперед и сохранять позитивный настрой, но я все еще был в таком смятении, что не доверял своим мыслям и поступкам из-за всех этих эмоций. Пытался ли я заполнить пустоту, просто выплескивая все на бумагу? Неужели я попаду в те же ловушки? Я не хотел этого. Мне нужна была помощь.

Бетани сказала, что спросит. Я пошел сказать об этом папе, и он был немного удивлен. Когда я объяснил, что думаю, что мне нужна помощь с моим характером, моими эмоциями и с Биргит, он дал свое согласие. Я сказал ему, что, возможно, это поможет с мамой. Он подумал, что может, но она все еще была в ужасном состоянии. Я сказал, что мало что могу сделать, пока она не захочет говорить. Он кивнул в знак согласия.

В четверг днем Джойс пришла, как и планировалось. Подойдя к двери, она сказала, чтобы я взял все, что мне нужно, и пошел с ней. Я спросил, какие вещи мне могут понадобиться. Все, что может понадобиться на свидании, сказала она.

Я пошел в свою комнату, взял бумажник и ключи от дома. Я задумался на мгновение, а затем взял пару резинок из своей коробки. Она сказала, что все, что мне нужно для свидания. Я знал, что мне бы не помешала такая разрядка, по крайней мере, физическая, но была ли Джойс подходящим человеком? Я перейду этот мост, если и когда мы до него дойдем.

Я сказал папе, что мы уходим и что я вернусь до 22:00. Мы с Джойс сели в ее машину.

«Куда мы едем?» — спросил я.

«Ну, как насчет мороженого для начала?»

«Звучит неплохо. Оно всегда поднимает мне настроение».

Она отвезла нас в «Graeter's». Мы оба заказали мороженое.

Когда мы сели есть, Джойс улыбнулась и сказала: «Хочешь мою вишенку?».

«Что?!» — подумал я, но промолчал. Она, должно быть, шутит, но почему бы не подыграть.

«Конечно! Мне было интересно, когда ты предложишь».

Я взял вишенку из ее мороженого и положил себе в рот.

«Только не эту!» — сказала она, разразившись смехом.

Она дразнила меня.

«Жаль, что ты не можешь держать лицо прямо. Я мог бы тебе поверить».

«Да. Я знаю, что тебе нужно было подбодриться, поэтому я решила сказать эту фразу и посмотреть, как ты отреагируешь. Думаю, это хороший знак, что ты согласился».

«Да. Я в плохом состоянии, без вопросов. Я попросил папу насчет записаться к кому-нибудь, чтобы поработать над своим характером. На днях я действительно набросился на маму. Она ругала меня за то, что я занимался сексом с Биргит вместо того, чтобы дать мне возможность разобраться с ее смертью. Я полностью вышел из себя. Я вышел из-под контроля. Мне нужно научиться лучше контролировать свой характер и эмоции».

«Это хорошо, я думаю. Позволь спросить тебя, хотя бы из любопытства, если бы я держала лицо, ты бы мне поверил?».

«Возможно. Ты несколько раз намекала, что в какой-то момент наши отношения могут перейти за рамки поцелуев. Но ты всегда была очень, ну, консервативна в том, как ты это делаешь. И меня это устраивает. Я говорил тебе об этом несколько раз».

«Да, говорила. И ты не считаешь меня дразнилкой?»

«Нет, Джойс, ты не дразнилка. Я бы не возражал, если бы ты дразнила меня больше. Есть разница между тем чтобы быть дразнилкой и поддразниванием. Первое — это когда ты намеренно возбуждаешь парня и намекаешь, что все