и кунаями, разбивал стихийные техники и защищался кайтеном. В рукопашную с Хьюга без шарингана Сарада не справлялась. С додзюцу же удавалось предугадывать движения Неджи и ловить его в гендзюцу. Вначале он попадался очень уж часто и глупо, но вскоре Гай подсказал ему метод сражения против шарингана, и подловить Неджи стало сложнее, хоть и все еще возможно. Но чем дальше заходил бой, тем больше преимущества получал Хьюга. Благодаря суровым тренировкам Гая он был невероятно вынослив, и его стиль не требовал таких колоссальных трат чакры, как шаринган Сарады, да и резерв был побольше.

Столкнувшись в спарринге с Тентен, Сарада поняла, что подвигло Неджи пригласить в команду Учиху на замену Ли. Тентен ловко обращалась с оружием, призывала его практически мгновенно и в огромном количестве, и такое применение техники призыва вещей Сараду заинтересовало, но в целом до уровня Неджи Тентен было далеко. Сарада одолела ее, не активируя шаринган, а Хьюга, наблюдая за этим, лишь хмыкнул. С тех пор их и без того хлипкие отношения с Тентен испортились окончательно. Но Сараде было все равно. Тренировки с Неджи ее устраивали, на миссиях можно было подзаработать, а все мысли занимал тот самый яд.

С ядом все оказалось гораздо сложнее, чем Сарада себе представляла. Едва углубившись в изучение этого вопроса, она пришла к выводу, что отыскать ни один похожий яд не может.

Сарада во всех подробностях вспоминала предсмертное состояние Шисуи. Он не мог двигать конечностями, тяжело дышал… но дышал. И сердце у него билось. Ни один из найденных ею ядов подобной реакции бы не вызвал. Парализующие яды влияли на некие структуры в мышечных клетках, но мишени их действия были не только в конечностях, а и в сердце, и других частях организма. Если бы Шисуи отравили этими ядами, он задохнулся бы прежде, чем почувствовал паралич в конечностях, или умер бы от остановки сердца, тогда как на деле все было с точностью до наоборот.

Сарада задумывалась о том, что яд мог действовать локально. Но руками и ногами Шисуи двигать не мог одинаково, значит, яд все-таки распространился по организму равномерно, скорее всего, через кровь, и в сердце, и другие жизненно важные органы попал бы точно.

Этот парадокс сводил ее с ума. Чем глубже Сарада копала, тем сильнее убеждалась в том, что такой яд вообще существовать не может. Или же она что-то упускала и подходила к вопросу абсолютно не с той стороны.

Теперь она понимала, что имел в виду Шисуи, когда говорил, что Корень не так прост и в короткий срок антидот для яда не разработать.

Все время, свободное от тренировок, Сарада сидела на полу или на диване в гостиной, перерывала книги и пила зеленый чай. Даже поесть иногда забывала. У нее не было времени на то, чтобы приготовить себе нормальный обед или убраться в квартире: все это было сейчас не столь важно. Куда важнее, как ей казалось, было разобраться с ядом.

****

«Сейчас ты меня не интересуешь».

Саске встряхнул головой и повернулся на звук. Над кроватью стояла Кирэй.

— Тебя выписывают. Одевайся.

Она швырнула на одеяло стопку одежды, кинула на него короткий холодный взгляд, развернулась и вышла из палаты.

Хоть одно преимущество. Не придется терпеть эту… дома.

Саске стянул пижаму и оделся. Повязал на лоб протектор.

Снова домой. А там… черт, там Сарада.

Он не хотел ее видеть. Ни ее, ни Наруто, ни Сакуру. Сарада, судя по всему, тоже не особо горела желанием с ним возиться. Тем лучше. Наруто ушел из деревни с Джирайей, а Сакура… Сакура не давала ему покоя уже третью неделю. Все ходила и ходила. Болтала без умолку, пыталась насильно кормить его, пока он не выдержал и не послал ее к дьяволу.

Если бы какая тварь посмела причинить вред Сакуре, или Наруто, или Сараде — он бы переломал этой твари руки. Саске чувствовал себя ответственным за них троих и великодушно даровал им свой протекторат. Но в то же время оставлял за собой право относиться к друзьям так, как считал нужным.

Сакура раздражала его своей гипертрофированной заботой. В команде она была бесполезна. Вместо того чтобы тратить время на то, чтобы чистить ему яблоки, лучше бы занялась тренировками. Так он ей и сказал. И она вроде бы даже обиделась и перестала его навещать. Очень удачно. Это на время избавило его от нежелательной посетительницы. Но спустя пару дней Сакура отошла от обиды и вернулась, и Саске опять терпел, сцепив зубы, бестолковую болтовню и в конце концов снова послал Сакуру к дьяволу.

Он шел по направлению к дому, вдоль аллеи горящих фонарей. С недавних пор темнеть стало раньше. Саске брел и думал о том, что ему делать завтра. Снова возвращаться к тренировкам?

Без Шисуи — бесполезно. Я топчусь на месте. Какаши… Какаши все еще в больнице и не приходит в сознание. Миссий не будет. Тренировок не будет. А я слаб.

Сплошное кольцо безысходности. Прохладный осенний вечер душил его. Саске чувствовал, что неотвратимо валится в зыбкую песчаную яму, а на краю этой ямы стоял Учиха Итачи, зарывшись носом в ворот черного плаща, и глядел на него своим шаринганом.

«Ты меня не интересуешь. Ты слаб».

****

Сакон ухмыльнулся.

— А мне нравится этот взгляд.

Он навалился на парапет крыши и наблюдал за крошечной фигуркой с гербом Учиха на спине. Лица Саске уже видно не было. Он прошел мимо.

— Убей… — с пьяной жадностью выдохнула вторая голова у него на спине. — Убей его… ну же…

— Заткнись, урод, — фыркнула Таюя.

— Убей…

Сакон лишь хмыкнул. Он уже давно привык игнорировать бормотание своего сиамского близнеца, только сегодня тот был почему-то особенно словоохотлив.

— Как удачно, — довольно осклабился Кидомару.

Одной парой рук он упирался в парапет, другой — в бока, еще одной рукой почесывал брюхо, а последней — затылок. Тоже наблюдал за тем, как Учиха Саске удаляется от них по аллее.

— Шуншин Конохи — мертв. В деревне ни одного саннина. Хе. Гуляем!

Сакон покосился на него и поджал тонкие накрашенные губы.

— Не расслабляйся. Анбу носом землю роют.

— Идиоты. Они ищут нас за пределами деревни, — расхохотался Кидомару. — Даже не представляют, что мы имели наглость вернуться.

— Нахрена мы вообще вернулись назад, — прошипела Таюя. —