поход солониной и сухарями, и больше ему ничего и не требовалось. Впрочем, раньше мужчина таким и не был. Мертвецкая худоба — проблема для него исключительно нынешних дней. Но тут уж ничего не поделаешь. Ну не даёт ему новый мир времени на отдых и на восстановление. Где ему взять хотя бы полгода на отдых, когда даже сейчас, после болезни, он должен поскорее встать на ноги и поспешить уйти?

— Можешь так не выслуживаться. Заплатить тебе всё равно нечем: местной валютой я не располагаю, — хмыкнул тогда магистр.

— Ты уже всё оплатил спасением нашего общего неугомонного знакомого. Так что лечение и реабилитация ничего тебе стоить не будет. Но пожертвования в адрес лечебницы всегда приветствуются. Подойдут любые монеты, страна чеканки не важна, — улыбнулся Андерс.

— В Тевинтере принимают ферелденские монеты? — удивился магистр и даже переспросил

— Да. Схема гномского триплета принята во всём мире, — добродушно объяснил Андерс очевидный людям нынешнего мира факт.

Подумать только, умудриться перевести все государства на единственную свою валюту! От умелости гномских торговцев Безумец даже усмехнулся. Хоть что-то не поменялось с веками.

А тем временем Андерс, завершив осмотр и не получив больше возражений, присел на стул и хотел было приступить к очередному сеансу лечебной магии, однако тут он вспомнил о возражении, которое у него появилось к хромому магу.

— Мог бы ты прекратить делать то… что бы ты сейчас ни делал? Это затрудняет мне работу, — произнёс целитель, хотя точнее и не мог сформулировать, как именно магистр меняет его связь с Тенью.

— Мои действия никак не мешают и не ослабляют тебя, — Безумец даже не стал отрицать обвинения, но и прекращать контролировать магию лекаря не собирался.

— Но я же чувствую искажения…

— Не от моих действий, а от моего присутствия. У тебя необычная связь с Тенью, ты чувствуешь силу моей ауры. Точнее не ты, а остатки прежде живого духа, которым и свойственно чувствовать следы от магов в Тени, — по-учительски объяснял Безумец.

То, как поменялся тон мужчины, стоило тому заговорить о магии, Андерс не мог не заметить и теперь понял, откуда у Хоука взялось предположение об его учёности.

— Дух? — решил воспользоваться случаем и спросил Страж. Ему стало интересно послушать, что ещё учёный Древнего Тевинтера может рассказать о нём. А то, что у хромого мага есть, что сказать, Андерс уже не сомневался, поскольку об его былой одержимости не мог узнать ни один храмовник, если Справедливость не показывал себя, а тут один маг без каких-либо видимых признаков разглядел постороннего.

— В твоей ауре присутствует остаточная эманация от духа, которым ты судя по всему был добровольно одержим.

Изучая следы былого присутствия в магии собеседника существа из Тени, Безумец невольно поймал себя мысли, что это всё кажется ему очень знакомым. Откуда? Вспомнил — раньше ему был очень хорошо знаком один маленький дух сострадания. Однажды на блуждающего в Тени молодого мага, почувствовав его искалеченное чувством вины и горем сознание, наткнулся дух и посчитал своим предназначением ему помочь. Сделать это, заставить забыть против воли самого сновидца он не мог, но его ничто не останавливало. С лёгкой улыбкой на губах Безумец вспоминал, как из раза в раз слышал про «отпустить боль» и столько же раз отвечал, что настырный дух ничего не добьётся и шёл бы он лучше помогать целителям, тем более находиться рядом с магом энтропии, кем и является мужчина, для любого духа смертельно опасно. Но Сострадание не ушёл. Эти сказочные существа сказочно упрямы и порой до собственного уничтожения будут стараться добиться того, в чём увидели свои добродетель и предназначение. «Что же с тобой стало? — теперь задавался вопросом хромой маг, — пережил ли все эти тринадцать веков?». Если пережил, то, наверное, точно поумнел и не полез бы больше в недремлющий мир к опасным магам школы духа или энтропии. Только пережил ли? Пришёл ли он в день ритуала? Ведь тогда жрецами было совершено самое большое жертвоприношение в истории Тевинтера, что не могло не оставить след в Тени. И это ещё, не считая сотворённой там магии, изуродовавшей само мироздание, мировых законов. Если дух там и был, то никаким образом он бы не пережил творившийся хаос, сбежал бы (как бегут ныне все духи от Бреши), если бы не успел — погиб, или сошёл с ума от боли и страха тысяч умирающих эльфов, став демоном…

— Да, мы вместе хотели освободить магов от угнетения. Но после взрыва церкви Справедливость исчез.

— Не исчез, а убит. Он был подавлен твоей силой, расщеплён ею. Вполне ожидаемый исход для существа, оказавшегося не в своей среде. В Империи подобное не практиковалось, в разное время даже называлось еретичеством, поскольку существовало убеждение, что в Тени можно было обращаться только к Богам, а между духами и демонами не существует разницы. Известная практика существовала у южный варваров — аламарри. Но, насколько я знаю, они старались не держать долго духов в недремлющем мире, поскольку они не переносят наш мир, и либо ослабевают и уничтожаются силой мага, либо обезумеют и становятся демонами, а маг — настоящим одержимым. И второе случается с большей вероятностью. Тебе же, как видишь, повезло, но что именно тебе дало это слияние, сказать не смогу.

«Да ты и так уже всего наговорил!» — мысленно присвистнул Андерс от услышанного. Магистр оправдал все его ожидания. То, что он сейчас сказал, не знает никто в нынешнем мире, если только те самые аламарри, ну или дикие племена, от них произошедшие.

И это его-то Искатели называют «ненадобностью»?! Андерс аж задохнулся от возмущения.

— По моим наблюдениям, дух подавлял скверну в моей крови. И до сих пор я не слышал Зова. Возможно, даже получится прожить подольше.

Безумца заинтересовали его слова. По собственным выводам, к которым он пришёл после встречи с Алистером, мужчина решил, что и целитель из того же таинственного ордена, так как он вновь почувствовал рядом человека, заражённого скверной, и при этом он не выглядел больным, как Феликс.

— Что ты имел в виду под «пожить подольше»? Разве у Стражей не иммунитет к скверне? — вот что больше всего удивило сновидца, ведь тот же Алистер, который прожил со скверной в крови как минимум десять лет, выглядел живее некоторых живых.

— Иммунитет временный. Как мне говорили, около двух-трёх десятков лет скверна не даёт о себе знать.

— А потом начинается обращение в вурдалака?

— Да. Тогда-то Страж, по традиции, и отправляется в свой последний поход на Глубинные Тропы. И ты, кстати, выглядишь, как