тропе. Направлен на запад, откуда пришли путники. Оглянувшись, Эгрегий увидел цепочку следов, оставленных им и Хенельгой.

– Не Хозяин степей? – спросила подруга.

– Чего?

След был свежим, оставлен босой стопой. Пальцы расставлены в стороны, что указывало на то, что стопа не знала обуви. А главное – след был недавним. Еще не успели осыпаться края его.

Тем загадочнее.

– Пройдем дальше, возможно, найдем еще.

Эгрегий предположил, что их просто заметили раньше, потому местные сошли с тропы. Лишь случайно абориген ступил на тропу, оставив отпечаток, а после скрылся в зарослях.

Уж лучше думать, что это был человек, а не дух степей.

– Мефон защитит нас, – прошептала Хенельга.

Ее товарищ только кивнул, не очень рассчитывая на внимание Хозяина вод.

Рожденный здесь, не мог назвать степь домом. Враждебность природы, жесткие условия. Редкий человек способен выжить. Остальные зарываются в землю, основывая поселения вокруг источников.

Эгрегию пришлось признать, что он плутает. Пусть травы, запах степи, казались ему знакомыми, он не видел тех примет, которые ожидал встретить.

Искал он горы, но не такие, что видел на западе. И должно быть море, а так же пресная вода. В воспоминаниях он плескался в чистой, холодной воде. Она была пресная. Горы были на западе, море на юге.

Ничего похожего. Это не здесь.

Либо все эти воспоминания ложные, что Эгрегий не желал признавать, либо его родина находится еще дальше. Пешему не добраться.

Тропа уходила на восток, забираясь постепенно к северу. Из-за понижения рельефа теперь не удавалось разглядеть Рифинские горы. Лишь облака указывали на их наличие. Горы – служили меткой в воспоминаниях.

Местность немного оживала, в низинах всегда больше влаги. Вдоль тропы появлялись деревья, где теперь можно было отдохнуть. Под деревьями встречались вытоптанные участки – явно использовались местными, чтобы переждать зной. Но других примет человека не встречалось.

Эгрегий ожидал найти кострище, ведь ночью в степи холодно. Ни на одной стоянке не было следов. Словно траву этого лета примяли не живые люди, а духи.

– Мы не слишком ли отклонились? – спросила Хенельга.

– Отклонились. Знать бы от чего. У тебя есть ориентиры? А?

– В том дело, послушай, эта тропа может вести в запретные земли.

Она припомнила родину, где кажущиеся рукотворные тропы, принадлежали совсем другим существам.

– Ага. Развалины мы тут найдем. Конечно. Обычная тропа, не глупи.

– С чего ты решил? За эти дни мы не нашли ни одной ямы, ни одного следа. Кроме того одинокого. Если бы это был пастух…

– Я понял сразу! Нечего разжевывать! Назад мы не идем.

Котомка, в которой хранились продукты, заметно похудела. Не приходилось теперь тащить с собой тяжесть, но страх внушал грядущий голод. Степь оказалась не такой уж щедрой.

Великие реки могли бы обеспечить путников. Если бы воду удалось найти. Такие огромные водяные артерии, связывающие отдаленные поселения, остались затерянными среди меловых скал, песка и гальки.

Пыльные демоны, что кружились над тропой, словно насмехались над людьми. Не иначе их стараниями они заблудились.

– Нам необходимо идти на восток, – вздохнул Эгрегий. – Только там найдем пропитание… помощь.

Выходить из-под тени не хотелось, но скудеющие припасы заставляли торопиться. Каждый шаг стоил глотка воды. В некоторых низинах, после того, как разгребли колючки, удавалось пополнить воду из выкопанной ямки. За неимением лучшего, приходилось использовать это.

Аромат дыма ворвался в степное безмолвие, словно ураган.

Путники даже не поверили ощущениям, ведь не раз окружающая пустошь насмехалась над ними. То чудилась блестящая гладь воды, то слышалась человеческая речь. И тот удивительный след никак не шел из головы.

Теперь вот запах дыма.

Взобравшись на ближайший холм, путники убедились, что духи степи не издеваются над ними. Северо-восточный край мира скрыло стелющееся дымное облако. Оно казалось недвижимым, словно замершим в ожидании, готовое сожрать все, что проникнет внутрь.

– Жгут траву, – улыбнулся Эгрегий.

Это была первая примета, что они увидели за последние дни. Настоящая примета, что здесь присутствует человек.

Не пришлось объяснять, зачем местные выжигают траву. Хенельга понимала это, ведь вокруг ее поселения тоже находились луга. Так очищается местность для сенокоса, выпаса скота. Люди верят, что на выжженном участке трава растет лучше.

От пала травы страдает редкая живность, что обитает вокруг. Людям, что борются за выживание, некогда задумываться о проблемах мелких тварей.

Путники остались на тропе, справедливо полагая, что она приведет к людям. В той стороне, где запалили степь, не встретить человека. Поселенцы ушли от огня, оставив вытоптанное пастбище огненным духам. Сами же перебрались в другое место.

Надежды оправдались. Прошло несколько дней, прежде чем путники достигли саманных жилищ аборигенов. И это были не брошенные хижины.

Степняки оказались такими же приветливыми, как и встреченные ранее. Выглядели только хуже, не могли побаловать путников ценными подарками. Зато накормили, указали, где находится источник.

Про Каллиполь степняки знали, но указали, махнув рукой в сторону севера.

Задерживаться надолго не стали. Эгрегий решил покинуть степняков раньше, чем они решат прогнать гостей. Почему-то близость к поселению не сказалась на их благосостоянии.

Дальше все чаще встречались хижины, где проживали либо одиночки, либо старики. Это не походило на огромные становища, которые обустраивают кочевники.

Живущие здесь одиночки держали одну, две козы, да возились в скромных огородиках, не интересуясь внешним миром.

– Мы точно поблизости от Каллиполя, – сказала Хенельга.

Эгрегий не стал спрашивать, почему она это решила.

– Как думаешь, они рабы или свободные?

– Да плевать, – ответил Эгрегий.

– Виала это бы заинтересовало.

– Что ж ты с ним не осталась?

Зато природа оживала. Люди словно в цепях обитали посреди прекрасного. На востоке вставали зеленые леса, многочисленные ручьи прорезали песчаник и меловые холмы. Колючки все еще беспокоили, но с ними сражалась нежная зелень. Вокруг источников образовывались большие поселения, которые приходилось обходить. На продажу у чужаков нет ничего.

Воды теперь было в избытке, что не могло не радовать. Дичи стало меньше. Животные предпочитали