Несколько троп уходили на север, расширялись, в песке читались следы подошв и тележных колес. Тропы пересекались, порой шли параллельно. Это выглядело странно, пока Эгрегий не вспомнил, что осенние дожди размывают все дороги.

На северо-западе вдалеке почудились горы. Путники не возвращались к Рифинским, это они сами пошли навстречу людям. Словно интересовались, как у них делами.

С очередного холма открывался чудесный вид на белоснежные шапки гор, меловые холмы на западе и обрывистый берег на востоке. До моря далеко, но за горизонтом послышалось его тяжелое дыхание. На безоблачном небе носились чайки.

– Что это за место? Ни в одном перипле такого не описано, – удивлялась Хенельга.

– Редкий странник доходит посуху. Это Горловина. Наконец-то… За нею как раз располагается Великая степь.

– А эта разве не великая?

Эгрегий пожал плечами и засмеялся. С плеч свалился груз, что он тащил все дни. Для путешественников почти месяц в пустоши показался самым страшным испытанием. Если это не Великая степь, так что же? Для кочевников это приграничье, для данаев колонистов – пустошь, а больше никто здесь не появляется.

– Вот почему нам не встретились кочевники. Не могут пройти Горловину.

Пространство впереди казалось огромным, если не знать, что по той равнине проходит русло Тенеда. Горы, река, морской берег стали естественной границей. Человек, покинувший эти земли, просто забыл об этом. Да не бывал он тут никогда, его предки жили севернее, про земли в среднем течении Тенеда рассказывали легенды, упоминая огромных рыбин, способных сожрать ребенка целиком. Сотни городов, поселений расположены по берегам Тенеда, но ни один из них не был Скиртой.

Все мучения оказались не напрасны. Закричав от радости, Эгрегий подскочил на месте и бегом спустился с холма. Словно спешил обнять горизонт.

Печалило лишь то, что нечем отблагодарить покровителя за поддержку. Лишь вода да немного пищи.

И к богатым Мефон не всегда благосклонен, шепот нищих вообще не услышит.

Отдыхая в тени низеньких деревьев, Эгрегий сказал подруге:

– Нам еще предстоит пройти много миль.

– Теперь будет проще, река – это жизнь, – ободрила его Хенельга.

Эгрегий кивнул. На севере зеленело море деревьев, оккупировавших многочисленные холмы. Они прятали реку, но внушали надежды на пропитание и прохладу.

Чтобы добраться до деревьев, потребовалось еще три дня. Три дня без пищи, с протухшей водой. Приходилось скрываться от местных, все чаще сходить с троп. Кроме пастухов, с которыми Эгрегий еще мог договориться, теперь на тропах появились конные разъезды.

Пять, реже десять всадников на низеньких конях с жесткой гривой. Броня и одежда воинов напоминала ту, что носят кочевники. Кожаные штаны, пластинчатые панцири и войлочные шапки. Лица их выгорели на солнце, бороды поседели от пыли, но глаза выдавали в них колонистов. Они называли себя хозяевами этих земель, лишив свободы тех, кому не посчастливилось жить между Каллиполем и Саганисом.

Не требовалось слушать их речь, чтобы понять – Данаи.

Глава 5

Как и предсказывал Виал, на подъем по тропе они затратили много сил. Тяжелым путь выдался для него и Мустифа, а Китор легко взбегал по каменистой дороге. Останавливаться он не желал. Рядом с его родными Фесмами местность похожая.

Гирцийцу нечего было рассказать, о развалинах почти не осталось упоминаний. По крайней мере, Виал их не встречал. Да он и не охотился за подобным. Он знал современную историю островов, но ничего не мог сказать про древние времена.

Брошенные камни, пожираемые временем его не интересовали. Вот если бы в них были сокровища…

Мустиф часто отдыхал, отставал от более сильных мужей. Его приходилось ждать, что заметно снижало скорость передвижения. Виал старался не раздражаться на парня, чувствуя, как сам вымотался. Зато кемилец слышал почти все, что рассказывал Виал об островах.

Осколки под ногами могли оказаться частью строений, что возвышались на скалах. Защищенные морем и камнем, местные наверняка процветали. С вершины открывался вид на внушительные развалины и бесконечность моря вокруг.

Уцелело не так много строений, из них только одно здание сохранилось полностью. Даже по этим осколкам видно, что местные не жили в крепостях или хижинах. Их дома были украшены многочисленными фресками, мозаиками. Осколки складывались в лики диковинных животных. Некогда эти маски прикрывали водотоки, украшая крыши.

От фресок остался разноцветный песок, который ветром сметало в море. То красные, то синие облачка поднимались в вихре, бросаемом с вышины. Под ногами хрустели осколки мозаик, из которых теперь не удастся собрать цельной картины.

Китор остановился возле одной из стен. На ней еще угадывался след штукатурки, не смытый дождями. Белый слой уцелел в самом низу. Видать, к нему крепились мозаичные кирпичики. Теперь они громоздились у фундамента, перемешанные и лишенные жизни.

Ладена цветные кусочки заинтересовали. В осколках ведь был смысл, древние люди глядели на них и представляли своих богов, героев или просто создавали картины радостной жизни. Виал откровенно скучал. Лет десять назад он набрал целую горсть осколков, привез в Циралис, в надежде продать. Лишь заезжему мудрецу удалось впарить их. И то он вряд ли поверил, что они взяты из развалин древнего города. Ремесленникам, что изготавливали мозаики, осколки оказались без надобности.

Выцветшие камешки теперь никому не нужны.

– Какое исполнение, – восхитился Китор, – ровные края, заглажены, без острых углов. Каждый элемент моноцветный. Восхитительно!

– Да, не говори, – Виал отошел к краю, глядя на седое море.

На берегу он испытал облегчение, ведь удалось пройти опасный участок. Хотя тут не пополнишь припасы; гавань вряд ли можно назвать спокойной. Это не родной дом, не отеческая земля. Так что гирциец мечтал скорее вернуться в море.

Прошло пару часов, как они ушли с берега. Солнце закатилось за горизонт. На вершине гребня еще достаточно света, но внизу мир утопал во тьме. Ночь наступала; не пройдет и часа, как развалины проглотит мрак.

Не видно ни водоворота, ни соседних островов. На западе угадывались огни. То ли город, то ли маяк. Виал мотнул головой, отсюда его не увидеть. Слишком велико расстояние и