Наверняка эта двусмысленность понравится Китору, слишком увлеченному мудрствованиями. И Мустифу не повредит иногда высказываться. Виал понимал, что парню сложно изменить себя.

Тот, кто подчинялся всю жизнь, не сможет сразу взять и начать распоряжаться этой самой жизнью. Потому парень увязался за гирцийцем.

Потревоженный песок не трогали. Все равно не удастся выложить такой же узор. Лишь божествам это по плечу. Виал напомнил, что во дворце удастся раздобыть достаточно интересного. Пусть это будут камешки, зато памятные.

– Удача нам может улыбнуться, – говорил Виал.

При упоминании удачи ладен поморщился. Эту дамочку ни пираты, ни мореходы лишний раз не старались задевать. Виал плевать хотел на это, он продолжал:

– Может попасться осколок с письменами. Много мелочи, что мы уже находили – найдем еще!

– Осколки? Что за письмо у древнего народа?

Виал замялся. На самом деле он никогда не видел ничего подобного. Наверняка обитатели Рухнувших островов умели писать, торговец никогда таким не интересовался.

– Весьма странные, – только и сказал Виал, припомнив знаки из руин на Побережье.

Ладен уже забыл об оплошности навклера, спеша подняться по циклопическим ступеням во дворец.

Его не смущал вид разрушений. Он видел перед собой не свидетельство превосходства Времени над сотворенным человеком. Перед Китором поднимались циклопические строения, в которых жили великие люди. Эти люди были намного могущественней нынешних. Их отличала духовная чистота и красивое тело. Не сравнить с нынешним поколением.

При виде развалин Виал испытывал только грусть, понимая, что великое Государство будет низвергнуто временем до фундамента. А быть может, от гирцийцев не останется даже фундамента.

Эта мысль не первый год сводит навклера с ума. Уже войдя в пору зрелости, Виал видел все больше и больше свидетельств упадка.

И виной тому ни внешние враги, ни внутренние. Не виноваты силы природы, недоброе веление богов. Люди мельчают, сами по себе.

Участвуя в гражданской войне, Виал надеялся остановить приливную волну. Да с морем не поспоришь. Глядя с вершины этого холма, отчетливо видна холодная отстраненность моря. Не враждебность, не дружелюбие, просто такое как оно есть. Но эта холодная, отстраненная стихия научила его всему, что он умеет.

Возможно, потомки смогут перенять эту науку, если будут прислушиваться к голосу моря.

Вот для Китора важны камни, что еще стояли на холме. Словно древние стремились забраться как можно дальше от чуждого моря. Земля у них под ногами, та, что они называли матерью, обрушилась. Нет в мире ничего надежного и вечного. Только изменчивость, приспособляемость способны продлить существование.

– Тебя что-то беспокоит здесь? – спросил Мустиф.

Все это время он стоял позади. Вряд ли его захватили такие же переживания. Он счел за благо держаться более опытного человека. Решил, что Виал заметил опасность и осторожничает.

– Нет, задумался о вечности. Брось вещи тут в тени под стеной. Нечего тащить лишнее.

А про себя подумал, что из-за котомки Мустиф может тут свалиться, да сломать себе что-нибудь.

– Захвачу только кувшин вина.

– Вот это верно, промочить горло нам не помешает.

– И почтить местных духов.

Виал пожал плечами, древним плевать на возлияния.

Огромные ступени, что вели во дворец создавались словно для гигантов или богов. Люди с трудом по ним поднимались. Китор далеко успел оторваться, чуть ли не на четвереньках перемещаясь по огромным, запорошенным песком ступеням. Его ладони и стопы были покрыты слоем разноцветного песка.

Возможно, был другой вход. Дворец мог повторять конструкцию великих храмов, которые видели ныне живущие люди. Для богов там есть центральная лестница, а люди поднимаются по своим, боковым проходам. Точнее, это нынешние храмы повторяли древние.

Если и были такие лестницы, Виал о них не знал. Среди завалов могло скрываться множество интересного. Гости предпочитали идти напрямую, не задерживаться.

Солнце уже припекало, но на вершине холма было холодно. Ветер сдувал с кожи пот, высушивая и защищая от песка, а самих людей от перегрева. Цветной песок отражал свет солнца, переливался всеми цветами. Вскоре в глазах начали плясать огоньки. Поднятые в воздух кристаллики сверкали и придавали местности чудный вид.

Среди ступеней почти ничего не росло. Влаги для растений едва ли хватало. Мешал им злой ветер. Несколько колючек вцепились в трещину между камнями, стебли едва держались друг за дружку.

Виал предупредил спутников, чтобы они поменьше дышали поднятой пылью. Бывали случаи, что надышавшись этим песком люди начинали харкать кровью. Рассказывали, что кто-то умирал от неизвестных причин. В руинах встречался песок, что ранил, больно въедался в кожу. На коже появлялась сыпь, красные пятна, которые расчесываешь до крови.

Добрались до вершины.

Дворец располагался на самой высокой точке в городе. Дворец можно было видеть из любой точки города. Чтобы напоминать обывателям, где живут патриции.

Входной портик некогда держался на двух массивных колоннах. Уцелели базы, фусты разбились при падении. Множество каменных осколков разметало по окрестностям.

Это был не мрамор, а местный камень.

– Удивительно, – сказал Китор, сметая с базы песок. – Древние не могли позволить лучший материал?

– Может, мрамор для них не имел ценности, – Виал пожал плечами, обвел рукой окрестности. – И здесь не найти карьеров.

– Поллиэтия близко. Им сделать шаг через море, всё.

На востоке сохранились древние карьеры. Огромные блоки, что там добывались, не сотня и не две сотни человек передвинуть не способны. Только гигантам под силу.

Но дворец на островах строили не для гигантов. Входной портал при своих гигантских размерах все же строился с учетом человеческого роста.

Колоны были круглыми, не несли украшений. Лишь в трещинах и местах перехода уцелели краски: синяя, красная, желтая. Как и нынеживущие, древние любили яркие цвета.

– Где же их потомки? – спрашивал Китор.

Риторический вопрос.

Прошли под портал. От него сохранились боковые стены, пол устилала каменная крошка. Рухнувшее перекрытие разбито вдребезги. Деревянные элементы давно сгнили и смешались с тленом. Кто бы ни взялся восстанавливать дворец, он не сможет вернуть ему прежний облик.

К главному входу примыкало несколько коридоров.

– Они не лучами расходятся, а