барабанная дробь ударяет по грудной клетке.

— Это свадьба, Ева. Моя свадьба.

На ее лице отражается шок.

— Свадьба? Это… ничего себе, Винсент! Когда это произошло? Как это? С кем? Я даже не знаю, с какого вопроса начать в первую очередь.

— Это произошло неожиданно, — говорю я, внимательно наблюдая за ней. Каждый мускул моего тела напрягается от ее реакции.

— Я бы хотела знать, кто невеста? — ее голос тверд, но в нем чувствуется что-то еще. Эмоций, которые она не может полностью скрыть.

— Джиа Казалетто.

Имя повисает между нами, — тяжелое и чреватое последствиями. Ева знакома с Джией, учитывая, что в детстве она дружила с моей сестрой, а Джиа иногда тусовалась с Амелией.

— Ух ты, это… неожиданно.

Ей удается улыбнуться, но улыбка не трогает ее глаз.

— Как это вообще произошло? Я даже не знала, что ты с кем-то встречаешься.

— Я не с кем не встречался. Отец Джии был капо, с которым я встречался, и он предложил эту идею, — объясняю я.

— Подожди, в смысле «предложил эту идею»?

— Он предложил лучший способ укрепиться в роли нового лидера — объединение моей семьи с семьей самого преданного из моих капо.

— И что, — выдыхает она, явно смущенная, — это что-то вроде брака по расчету?

Я вынуждаю себя улыбнуться.

— Не совсем. Мы с Джией согласны, что это хороший вариант для нас обоих.

— Хороший вариант? Ты слышишь себя? Ты вообще знаешь эту женщину? — она в ярости выплевывает эти слова прямо мне в лицо, — я, наверное, провела с ней больше времени, чем ты, и могу сказать, что совсем ее не знаю.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Конечно, я ее знаю. Ты слегка драматизируешь, — отвечаю я.

— Драматизирую? Винсент, ты только что сказал мне, что собираешься жениться на женщине, потому что считаешь это хорошей стратегией. Суть брака не в этом.

Ее реакция застает меня врасплох.

— Может быть, это относится не ко всем бракам, но я думаю, что это довольно прочный фундамент. Я, правда, не понимаю, почему ты так реагируешь. Ты сама недавно спросила меня, хочу ли я создать семью. На днях я пригласил Джию на ужин, и мы прекрасно провели время.

— Ну и что? Ты хочешь сказать, что влюбился в нее за один ужин?

В ее голосе появилась острота, которой раньше не было — трещина в самообладании, которое она так хорошо сохраняла ранее.

Я не могу сдержать короткий невесёлый смешок.

— Никто не говорил, что кто-то влюблен, cara mia4. Речь идет о согласованности, силе и более широком влиянии, — говорю я и вижу, как в глазах Евы вспыхивает борьба, тот самый огонь, которым я всегда восхищался, даже сейчас, когда он направлен на меня, — я думал, ты поймешь.

— Пойму? Брак — это не сделка, — настаивает она, ее позиция тверда и непоколебима.

— Разве? — продолжаю я, отталкиваясь от стола и вставая перед ней, достаточно близко, чтобы чувствовать тепло, исходящее от ее кожи, — в моем мире альянсы ценятся больше, чем золото, и Джиа понимает это так же, как и я. Она дала свое согласие.

Нахмуренные брови Евы явное молчаливое свидетельство ее внутренней борьбы.

— Согласие не значит, желание, — утверждает она низким и яростным голосом, — брак без любви…

— Практичен.

Я заканчиваю за нее, как будто само это слово могло избавить нас обоих от романтических иллюзий, которые ей так дороги.

— Ева, мне нужен этот союз. И я думаю, что у нас с Джией есть хорошие шансы со временем научиться ценить друг друга.

Ева встает и отворачивается, с беспокойной энергией расхаживая по персидскому ковру. Я наблюдаю за ней, каждый шаг, словно молчаливый призыв пересмотреть свое решение, принять ту любовь, в которую она верит. Но ее идеалы не могут защитить семейную империю или создать узы, необходимые мне, чтобы пережить смену власти.

— Любовь — это роскошь, которую я не могу себе позволить, — говорю я, и слова кажутся горькими, хоть и правдивы, — не в том случае, когда так много поставлено на карту.

Ева останавливается как вкопанная и, расправив плечи, снова смотрит на меня.

— А как насчет счастья? Как насчет того, чтобы прожить жизнь, которая действительно чего-то стоит?

— Власть обеспечивает выживание. Счастье вторично.

Слова холодны даже для моих ушей, но они — фундамент, на котором построен мой мир.

— Ты сможешь найти сильную женщину, которая помимо всего прочего еще и сделает тебя счастливым, — выпаливает она, в отчаянии вскидывая руки вверх, — просто посмотри на Амелию.

— Да, посмотри на Амелию. Она выбрала свое счастье, и из-за этого умер наш отец.

Ева в отчаянии мотает головой.

— Это несправедливо, и ты знаешь, что это не ее вина. Выживать — это не значит жить, — говорит она напряженным голосом и ее руки начинают дрожать.

— Иногда это всё, что у нас есть.

Напряжение скапливается в воздухе между нами, будто слишком туго натянутая проволока, готовая вот-вот порваться. Но никто из нас не пытается преодолеть пропасть или остановить конфликт.

— Пожалуйста, ты не можешь так поступать с собой, — голос Евы пронизан настойчивостью, — жениться на Джии… ты сам знаешь, что этот брак никогда не сделает тебя счастливым.

— Всё уже решено, Ева. Решение принято, — твердо заявляю я.

— Но счастье…

— Это сказка.

Я прерываю ее, направляясь к ней. Воздух между нами потрескивает от напряжения, словно в комнате бушует тихая война.

— С каких это пор Винсент Кинг соглашается на что-то меньшее, чем то, что он хочет? — она подходит ближе, и страсть в ее голосе может воспламенить воздух, — за все годы, что я тебя знаю, ты никогда не позволял другим диктовать, как тебе стоит жить.

— Мой отец учил меня, что союзы — это основа, на которой стоит наша семья. Без них мы развалимся, — объясняю я.

— Даже если это означает быть несчастным?

Ее слова звучат, как мольба. Она тянет ко мне