О долгих годах мира, что последовали за приходом Дэнэтора,известно немногое. Говорят, что в те дни Даэрон Песнопевец, самый ученый измужей в королевстве Тингола, изобрел Руны; и наугримы, приходившие к Тинголу,выучили их и радовались изобретению, оценив искусство Даэрона куда выше, чемсиндары — его собственный народ. Наугримы перенесли Кирт через горы и сделали достояниеммногих народов; однако сами синдары до Войны мало пользовались ими, и многое,что хранилось в памяти, погибло при разорении Дориафа. Но мало рассказывали облаженстве и радости жизни в Дориафе, покуда он не погиб: так творенияпрекрасные и дивные, пока они существуют и радуют взор, говорят сами о себе, илишь когда они в опасности или гибнут, о них слагают песни.

В Белерианде тех дней бродили эльфы, струились реки, сиялизвезды и благоухали ночные цветы; и краса Мелиан была подобна полдню, а красаЛутиэн — вешнему рассвету. В Белерианде король Тингол на своем троне казалсявладыкой майаров, чья мощь отдыхает, чья радость разлита в воздухе, которымдышат все, а думы проникают с высот до глубин. В Белерианд время от времени всееще наезжал Оромэ Великий, ветром проносясь над горами, и звук его рогаразносился на лиги подзвездных земель, и эльфы трепетали из-за величья егооблика и грома копыт Нахара; но, когда голос Валаромы отдавался в горах, онизнали, что все лихо бежит без оглядки.

Но пришло время, когда конец блаженства был близок, иполдень Валинора близился к закату. Ибо, как говорилось уже и известно всем,потому что о том повествуют Книги Знаний и поют песни, Мелькор убил ДреваВаларов с помощью Унголианты, бежал и вернулся в Средиземье. Далеко на северепроизошла битва между Морготом и Унголиантой; и вопль Моргота пронесся надБелериандом, и все народы содрогнулись от страха; ибо, хоть и не знали они, чтоэтот вопль предвещает, но словно слышали вестника смерти. А вскоре Унголиантабежала с севера и явилась во владения короля Тингола, и ужас Тьмы окружал ее;но сила Мелиан остановила ее, и она не вошла в Нэльдореф, но долго жила в тенискал, которыми обрывается на юге плато Дортонион. И те горы стали известны какЭред Горгороф, Горы Ужаса, и никто не осмеливался подниматься туда илипроходить близко: жизнь и свет там были погублены, а воды — отравлены. Морготже, как было сказано, вернулся в Ангбанд, и вновь отстроил его, и возвел надего вратами курящиеся пики Тангородрима; и врата Моргота были лишь в стапятидесяти лигах от моста Менегрота: далеко — и все же слишком близко.

А надо сказать, что орки, которые множились во тьме подземлей, стали сильны и жестоки, и их властелин наполнил их жаждой разрушения иубийства; и они, под покровом туч, посланных для этого Морготом, излились изврат Ангбанда и бесшумно перешли северные горы. Оттуда — внезапно — огромноевойско вторглось в Белерианд и ударило по королю Тинголу. А в его обширныхвладениях многие эльфы вольно бродили в степях или жили маленькими родами.Многочисленен народ был лишь в сердце края, близ Менегрота, да еще вдольФаласа, в землях мореходов. Но орки обошли Менегрот с двух сторон — и разорилиземли меж Кэлоном и Гэлионом на востоке и равнины меж Сирионом и Нарогом назападе; и Тингол был отсечен от Цирдана в Эгларесте. Тогда Тингол воззвал кДэнэтору; и эльфы, вооружась, пришли из Рэгиона за Арос и из Оссирианда, —и бились в первой битве из Войн Белерианда. Восточная орда орков была зажатамеж ратями синдаров севернее Андрама, на полпути между Аросом и Гэлионом, инаголову разбита, а те, кто вырвался из тисков и бежал на север, пали подтопорами наугримов, вышедших из-под горы Долмед; едва ли кто-то из них вернулсяв Ангбанд.

Но за победу эльфы заплатили дорогой ценой. Ибо вооруженыбыли эльфы Оссирианда легко, не то что орки, обутые в железо, с железнымищитами и длинными копьями; и Дэнэтор был отсечен и окружен на холме Амон Эреб.Там пал он, и все его близкие родичи, — прежде, чем войско Тинголаподоспело им на помощь. И, хотя гибель Дэнэтора была отомщена Тинголом, которыйобрушился на арьергард орков и уложил их всех, нандоры горько оплакали егосмерть и никогда больше не избирали себе короля. После битвы кое-кто вернулся вОссирианд, и их рассказы наполнили оставшихся нандоров таким страхом, чтовпредь они никогда не появлялись открыто, но держались осторожно и скрытно; иони стали зваться лайквэнди, Зелеными Эльфами — по одежде цвета весеннейлиствы. Но многие ушли на север, в огражденные владения Тингола, и смешались с егонародом.

Когда же Тингол возвратился в Менегрот, он узнал, что назападе орочья орда победила, и Цирдан оттеснен к морю. Потому он собрал весьнарод, какой только мог прийти на его зов, в Нэльдорефе и Рэгионе, и Мелианоградила своей силой весь тот край, — вокруг него встала будто стена изтеней и чар — завеса Мелиан, сквозь которую никто не мог пройти против воли ееили Тингола, если только он не превосходил в мощи майю Мелиан. И эти укрытыеземли, что долго звались Эгладором, стали называться Дориафом, огражденнымкоролевством, Землей Завесы. Внутри ее был бдительный мир, снаружи — опасностии великий страх, и прислужники Моргота бродили свободно повсюду, кромеокруженных стенами гаваней Фаласа.

Но близки уже были события, коих не провидел никто в Средиземье— ни Моргот в своих подземельях, ни Мелиан в Менегроте; ибо после гибели Древиз Амана не приходило вестей — ни с вестником, ни с духом, ни с видением илисном. В это самое время Феанор на белых кораблях тэлери пристал в заливеДрэнгист и сжег корабли в Лосгаре.

Рассказывают, что после бегства Мелькора валары долго сиделинедвижно на своих тронах в Кольце Судьбы, но не бездействовали, как в глупостисвоей заявил Феанор. Ибо валары могут создать многое трудом мысли, а не рук, ибез слов, в молчании советоваться друг с другом. Так безмолствовали они во тьмеВалинора, уносясь мыслями назад, к началу Эа, и вперед — к Концу; но нимогущество, ни мудрость не умеряли их горя. И больше, чем о смерти Древ, скорбелиони о падении Феанора — об одном из самых лиходейских дел Мелькора. Ибо Феанорбыл создан самым доблестным, выносливым, прекрасным и умным, самым умелым,сильным и искусным среди Детей Илуватара. Лишь Манвэ доступно было представитьсебе дивные творения, которые мог бы создать он к вящей славе Арды; и, пословам ваниаров, которые бодрствовали вместе с валарами, когда посланцыпередали Манвэ ответ Феанора, Владыка Арды зарыдал и склонил голову; но припоследних словах Феанора — что в конце концов дела нолдоров навеки войдут впесни — он поднял голову, словно услышав отдаленный глас, и молвил:

— Быть по сему! Дорого будут оплачены те песни — но темпрекраснее прозвучат они. Ибо иной награды не ждать. Так, как и говорил намЭру, краса, дотоле невиданная, явится в Эа, и лихо обратится во благо.

— И все же останется лихом, — сказалМандос. — Скоро Феанор придет ко мне.

Но когда валары узнали, что нолдоры на самом деле ушли изАмана и вернулись в Средиземье, они поднялись и начали воплощать в жизньзамыслы, что родились в их думах, дабы излечить причиненное Морготом зло. Иповелел Манвэ Йаванне и Ниэнне приложить все силы ко взращению и исцелению; ивсе могущество двух вал обратилось на Древа. Но слезы Ниэнны не могли залечитьих смертельных ран; и долго Йаванна пела одна во тьме. Однако в миг, когданадежда угасла, и песнь умолкла, у Тэлпериона на безлистой ветви родилсяогромный серебряный цветок, а у Лаурелина — единственный золотой плод.