жизнь? Ну, то есть я не против, конечно, но это что, все? Счастья женского у меня больше не будет?» Тося шумно зевнула и решила переждать, пока хозяйка наговорится вдоволь.

А вопрос для меня был непраздный. Я будто не пускала раньше в себя эту мысль, не давала ей развиться, чтобы не сбить этот размеренный темп жизни, который я наладила. А тут расслабилась, и предательская мысль залезла-таки в голову.

Но ответа не было. Очень много неизвестных переменных и входящих условий было в этом уравнении. Мужчина, с которым будет хорошо не только мне, но и детям. И тебе, Тося-дурында, да, тоже должно быть с ним неплохо. И как-то все это должно гармонично закрутиться. А жить мы где будем, если до этого дойдет? Привести его в дом с детьми? Нет, на этот счет у меня с бывшим мужем была договоренность – наш дом остается только домом для нас с детьми, никаких посторонних мужчин и женщин, которые могут появиться в наших жизнях, в этом доме не должно быть. Так как же быть? Переезжать с детьми к нему? И тут, конечно, подействовал мой любимый жизненный подход: все это очень сложно, требует неимоверных усилий, непонятно, что там за поворотом – а вдруг будет хуже, чем сейчас? Поэтому я решила избрать единственный, как мне казалось на тот момент, возможный вариант решения проблемы: ничего не делать и ждать, что оно как-нибудь само решится.

Вообще-то я не из тех, кто готов жертвовать своими интересами ради детей. Надеюсь, вы это уже поняли. Я не готова отказываться от своих желаний, даже если это влечет за собой какой-то напряг. Если я не могу пойти в салон красоты, чтобы сделать маникюр – не с кем детей оставить, – значит, я нахожу мастера, который ходит ко мне домой. Но почему-то в вопросе налаживания личной жизни я дала слабину: проблема оказалась труднее, чем я предполагала.

И понятно почему. В глубине меня отчетливо сидело чувство вины. Не знаю, за что. Казалось, что будто не могу себе позволить навязать детям кого-то чужого. А без навязывания ведь никак не получится – так я думала.

Потом я вдруг придумала, что мне просто не нужны серьезные отношения – куда как проще заводить «легкие романы» без обязательств. И приводить домой никого не нужно, и дети никак не пострадают. Кажется, идеальный вариант. Но подождите минутку: а как же забота, чуткость, совместные путешествия, внимание, знакомство с друзьями и, все-таки, открытость с детьми? Формат «легкого романа» себя не оправдал, хотя и был опробован.

Вернувшись в исходную точку, я решила последовать примеру так осуждаемой мною раньше подруги, как это всегда у нас бывает. Эта самая подруга разошлась с мужем, когда дочери было шесть лет. Чтобы «не травмировать ребенка и не нарушать ее связь с отцом», мать решила подзабить на свои личные потребности и «подождать, пока дочь не подрастет». Сначала дочь была маленькой, потом она вошла в «трудный подростковый период, когда ничего не объяснишь», потом у нее наступила пора выпускных экзаменов и первой любви одновременно, потом она поступала в университет. В общем, до двадцати одного года никак не получалось дочь не травмировать. А когда уже захотелось немного потравмировать, то обнаружилось, что подруге уже сорок восемь лет. И нет-нет, да и проскальзывают фразы «я лучшие годы тебе отдала». Конечно, можно и в семьдесят найти себе любовь и заботу, но как-то не хочется терять предыдущие десятки лет – без этой любви и заботы, правда?

Так вот, до развода я всячески эту подругу осуждала – за глаза, конечно, – виртуозно находя нужные аргументы. А когда сама оказалась в похожей ситуации, то вдруг струсила. Нет, я все же не поставила себе каких-то временных рамок – например, вот поступят дети в университет, и тогда… Я просто оставила все как есть, то есть приняла то, что мой soulmate на все времена – это Тося.

Как часто бывает в моей жизни – сама она, жизнь, и подтолкнула меня к решению. Я познакомилась со своим Зазнобом в октябре 2019 года. Страсти о новой заразе из Китая до нас пока не доходили, так что жизнь была счастливая и спокойная, как теперь уже очевидно. Первые месяцы наш роман был удаленным, на расстоянии – мы ежедневно созванивались и болтали. Поэтому знакомство с детьми произошло как-то само собой – я ставила планшет с его говорящей в скайпе головой на кухне, пока готовила, дети проходили мимо, здоровались, мы вместе что-то обсуждали. Как-то все легко получилось. Потом Зазноб вернулся в Россию, мы начали встречаться вживую и сразу пошли вчетвером, с детьми, куда-то гулять, потом в кафе. И они «сжились» друг с другом с первого момента – никакого напряжения, тягостных минут молчания и потирания рук. В общем, повезло.

Все бы ничего, пока Зазноб меня как-то не спросил: «А что мы будем делать дальше? Я хотел бы жить вместе». Ответить было нечего, потому что плана на этот счет у меня не было. Помню этот дивный наш диалог:

– Я не могу привести тебя в наш дом.

– О’кей, давай снимем квартиру и будем жить все вместе там.

– Я не хочу навязывать тебя детям – одно дело ходить вместе развлекаться, и другое дело – видеть тебя каждый день в трусах.

– Так, хорошо. И что нам делать тогда?

– Понятия не имею.

Не знаю, почему этот образ меня так пугал, видимо, насмотрелась в каких-то мелодрамах, где отчим разгуливает перед детьми в трусах. А уж это ужасное слово «отчим» вообще выворачивало наизнанку.

К марту 2020 года коронавирус был уже на пороге. Я вдруг решила проявить неожиданно откуда взявшуюся гражданскую ответственность и сдала кровь на антитела. И вдруг оказалось, что этот самый вирус у меня есть, да еще и в острой стадии (хотя потом выяснилось, что ошиблись немного, но дело не в этом). Звонок из Минздрава застал меня на стоянке около ИКЕА – мой карантин официально стартовал. В такой непонятной ситуации, конечно, нельзя было подвергать опасности детей – на самом деле я не могла упустить