При малейшей неосторожности "резунка" впивалась в руки даже через толстые рукавицы. У всех, кто ее устанавливал, руки были в царапинах и порезах.

Работа перед передним краем под постоянным обстрелом изматывала. А после этого вместо отдыха приходилось оборудовать позиции. Саперы возводили командно-наблюдательные пункты, отрывали окопы для техники, строили укрытия и убежища, строили объекты тыла.

Батальон нес потери, оставшиеся в строю валились с ног. За неполный месяц саперная рота Марусева потеряла почти половину личного состава убитыми, ранеными, около десятка человек были госпитализированы с воспалением легких и другими болезнями.

И все же эти условия не шли в сравнение с теми, которые выпали на долю подразделений, воевавших в самом городе. Канонада там не прекращалась ни днем, ни ночью. Эту бойню не без основания называли "мясорубкой". Раненых и убитых из города везли постоянно. Так же регулярно в город направляли резервы. Штурм города затягивался, и войска внешнего кольца, закончив оборудование позиций, получили кратковременную передышку.

*

Марина Серова, как и многие москвичи, была далека от войны, пока в самой столице не принялись взлетать в воздух жилые дома. До этих взрывов обывателя мегаполиса война на Кавказе не интересовала. После взрывов ему стало неуютно и страшно. "Международный терроризм", которым его постоянно пугали, из далекого и мифического превратился в реальность, и общественное мнение дружно качнулось в сторону войны. Живущее мелкими личными интересами население быстро пришло к выводу, к которому его и подталкивали: пока в Чечне не будут добиты бандиты-террористы, спокойной жизни не жди.

Но вот война была объявлена. Взрывы в городах России прекратились и гремели теперь только в мятежной Ичкерии. Московское общество быстро успокоилось. Молодому премьер-министру, пообещавшему добить бандитов, поверили не только военные.

Теперь пришел черед потерять покой близким и родственникам тех, кто воевал. Марина была в их числе. Она узнала, что Димка в Чечне, и тревога в ее душе получила постоянную прописку. Эта тревога побуждала к действию. Девушка хотела найти поддержку, сочувствие со стороны других людей, а видела лишь безразличие и холод.

Шла война, убивали людей. Убивали мальчишек ее поколения, а огромный мегаполис смотрел на эту войну безучастно и равнодушно. Люди занимались обыденными текущими делами, среди которых преобладало главное: как получить деньги, и побольше… и побольше…

Ее тревога искала выход и находила его в неприязни к окружающему миру. Война послужила для нее толчком к переосмыслению жизни.

У нее появилось чувство отвращения к телевидению за постоянное вранье и нескончаемые развлекательные телешоу в тяжелый для страны час. За то, что новости о военных действиях были лишь способом привлечь людей к телеящику, средством для поднятия рейтинга телепередач.

Она возненавидела телерекламу, без конца рекламировавшую нахлынувшую на страну беду. Только бедой этой была не война на Кавказе, а пресловутые перхоть и кариес.

Девушка отказывалась понимать сверстников-студентов за их полнейшее равнодушие ко всему, что происходило вне Москвы. Однокурсники были заняты только собой, о войне говорили мельком, невзначай, как будто событие это происходило на другом конце планеты, в далеком никому не известном племени. А ведь это учащиеся не какого-то кулинарного техникума. Это будущие профессионалы, которым предстояло отстаивать интересы страны, интересы своей Родины.

Неприятной для Марины стала и сама Москва. Девушка уже знала: в столице крутятся основные деньги. Эти деньги не расходовались, как ранее, на нужды всего общества. Они оседали в карманах небольшой кучки сверхбогатых граждан. Но кое-какие "крошки" перепадали и элитному жителю столицы. И эти "крошки" были намного жирнее тех, что доставались людям на периферии.

В погоне за "легкими" деньгами в Москву, как когда-то в Клондайк, устремились миллионы людей. Столица становилась чужой. Она напоминала большую интернациональную гостиницу. Москвичи попросту растворялись в массе вновь прибывших.

И всей этой публике было наплевать на тех мальчишек, которые воевали за ее интересы. Тех, кто не был виноват в развязывании войны, но честно выполнял свой долг и присягу. Эти ребята жили настоящей мужской жизнью, полной лишений и опасностей. Они совершали реальные дела и подвиги, сражались и умирали, как настоящие мужчины.

Их смерть даже близко нельзя сравнить со смертью какого-нибудь бандюгана из солнцевской группировки, скурившего свою жизнь наркомана или спившегося от полного отсутствия воли маменькиного сыночка.

И ее Димка был там, среди этих парней. Маринка заочно уважала этих ребят, любила и жалела их всех. И все же больше всего страшилась мысли, что потеряет на этой войне своего любимого и единственного.

*

Начальник инженерных войск Северокавказского военного округа генерал-майор Красин летел в Ханкалу и гадал: зачем так срочно его вызвал командующий?

Больше месяца он со своими войсками претворял в жизнь идею, согласно которой граница Чечни с Грузией должна быть закрыта так, "чтобы мышь не проскочила". Именно через эту границу и с Запада и с Востока поступала боевикам помощь от сил, заинтересованных в разжигании конфликта на Кавказе. Задача – прикрыть наглухо границу, конечно, архиважная, но выполнимая ли? Сказать, "чтобы мышь не проскочила", легко. Попробуй сделать это на практике. На огромном по протяженности участке, в горах, где активно действуют отряды Хаттаба. Поэтому дело продвигалось туго. Во всяком случае, хуже, чем в группировке, штурмующей Грозный. Там все понятно. Противник окружен, лишен помощи из вне, и его капитуляция – дело времени. И вдруг внезапный приказ: передать руководство инженерными войсками, действующими в горах, заместителю, а самому прибыть в штаб.

Красин давно привык к тому, что его всегда посылали на самые трудные и ответственные участки. Кто тянет воз, на того больше и грузят. Командующий доверял ему, был уверен в нем и знал, что генерал выполнит самую трудную, для любого другого непосильную задачу. А Красин как человек честный и добросовестный стремился оправдать это доверие. Однако сейчас ему было не совсем понятно, почему его оторвали от выполнения задания, поставленного самим Исполняющим Обязанности Президента. Не иначе, как произошло что-то неординарное.

В Ханкале его без всякой передышки пригласили в штаб федеральной группировки войск. Совещание проходило в узком кругу. Кроме командующего и начальника штаба присутствовали командующий Грозненской группировкой со своим начальником штаба и начальник разведки.

Командующий выслушал доклад Красина, пригласил всех к карте и сразу перешел к делу.

– Похоже, осада города принесла свои плоды. У боевиков кончаются боеприпасы, продовольствие, они измотаны боями. Но капитулировать и сдаваться не хотят. По данным нашей разведки готовятся идти на прорыв из города, чтобы уйти в горы на соединение с отрядами Хаттаба. Они активно ищут слабые места в нашей обороне. Если найдут – прорвутся. Поэтому наша задача: укрепить оборону так,