Наверное, не стоит удивляться слухам, что самая большая диспропорция между качеством работы дома и в классе — то есть наиболее частое и вопиющее свидетельство того, что домашнюю работу делают родители, — наблюдается именно на углубленных курсах. Дело в том, что цена очень высока, и многие предпочитают не рисковать и не доверяют выполнение заданий детям — ведь они могут напортачить и поскользнуться. В самый сложный период учебы мы встаем на их место и берем проблему на себя.

Школы пытаются бороться с плагиатом, заставляя учеников сдавать задания через сайты вроде turnitin.com, которые сканируют материал на предмет совпадений с уже опубликованными работами. Однако компьютерные программы бессильны, когда в дело вступают родители. Более того, излишне вовлеченным родителям сложно смириться с мыслью, что они — «посторонние» по отношению к ребенку.

Бет Ганьон регулярно видит, как сложно родителям провести эту черту. Она специалист по вопросам брака, семьи и детской психотерапии в Нью-Хэмпшире, и к ней в кабинет приходит множество родителей, которые изо всех сил стараются помочь детям достичь намеченных целей. Они признаются, например, что писали сочинение, когда ребенок поступал в частную старшую школу. Бет с юмором пытается заставить родителей задуматься, перестанут ли они когда-нибудь вступаться за детей. К психотерапевту идут за психотерапией — за решением проблем, и стандартный сеанс выглядит как-то так:

Пациент обычно смеется и, если все идет по плану, начинает анализировать свое поведение, а затем, может быть, возвращается к реальности и решает поработать над проблемой. Но независимо от того, насколько эффективной оказалась психотерапия, после нее люди снова попадают в мир, где родители чувствуют непреходящее желание любой ценой добиться успеха.

Многие приемные комиссии хотят отобрать абитуриентов, которые проявляют подлинный интерес к их вузу. Когда сам ребенок занят, застенчив или ему просто неинтересно, этот аспект тоже начинают развивать — или подделывать — родители. В 2013 году Ира Гласс, ведущая общенациональной радиопрограммы This American Life на Chicago Public Media, взяла интервью у Рика Кларка, председателя приемной комиссии в Технологическом институте Джорджии. Рик говорит, что он сам и его сотрудники регулярно получают электронные письма и звонки от родителей, которые прикидываются собственными детьми. Это может быть письмо от ученика с благодарностью за визит в вуз, но отправленное с маминого адреса. Или письмо со словами, которые почти не используются старшеклассниками. Или телефонный звонок от матери, изображающей собственную дочь-подростка. На пятнадцатой минуте разговора она забывается: «А если она — ой, в смысле я, — укажу в заявлении больше мероприятий?»[93]

Наверное, сложно заставить себя платить кому-то за выполнение домашней работы — это уже слишком с этической точки зрения. Однако можно нанять специалиста, который поможет старшекласснику набрать как можно больше достижений и наведет блеск. Дети дополнительно занимаются практически по любому предмету (а в некоторых случаях по всем). Это не только лекарство от двоек и троек, но и способ превратить четверки в пятерки, а пятерки с минусом — в пятерки с плюсом. В состоятельных семьях дети готовится к SAT несколько лет, в том числе ходят на дорогие подготовительные курсы и много раз пересдают экзамен, что заметно улучшает результат. Я слышала о человеке, который предлагал более 100 тысяч долларов за занятия со старшеклассником по углубленным курсам, SAT и всем предметным тестам SAT.

Если ребенок ходит в государственную школу, где на консультанта по поступлению в вуз обычно приходится целых 150–400 учеников, можно нанять частного консультанта или репетитора, который уделит должное внимание процессу. Такие специалисты работают с подростком индивидуально и предлагают дополнительные услуги, например занятия в выходные, на которых учат писать сочинения. В частных школах родители тоже нанимают таких консультантов. Некоторые дают сомнительные с точки зрения этики гарантии «провести» ребенка в элитные колледжи. В 2013 году 26 процентов абитуриентов заявили, что пользовались подобными услугами — это в три раза больше, чем десятью годами ранее[94].

Летом 2014 года в Стэнфорде на доске объявлений о работе появилось сообщение одной родительницы из Кремниевой долины. Она искала студента-наставника для ее четырнадцатилетнего сына, у которого, по ее описанию, «высокий IQ, различные таланты, нет никаких особых потребностей и который умеет разговаривать на сложные темы, как взрослый». Репетитор должен был вечером в выходные «следить, чтобы сын занимался, был организованным и планировал предстоящие дела, а также говорить на нормальные для подростков темы… и помог ему понять, как важно быть ответственным, находчивым и осознавать последствия своих решений». Мама искала кандидатов как минимум с 3,5 пунктами GPA в колледже и предлагала за час работы 25–35 долларов (высшая планка для репетитора во время или после магистратуры или с опытом преподавания).

Конечно, я не знаю, почему эта мать почувствовала необходимость обеспечить ребенку такую поддержку, но можно предположить, что это как-то связано с подготовкой к вузу и, наверное, к дальнейшей жизни. И у меня возникает вопрос: а почему детство само по себе недостаточно? Почему нашим детям нужны специальные кураторы? Что это за великое будущее, к которому мы их так страстно готовим? Что произойдет, если предоставить ребенка — на вид вполне состоявшегося — самому себе? Но даже с такими чувствами в глубине души я чувствую панику, читая это объявление. Посмотрите, что эта женщина дает своему ребенку. Может, стоит последовать ее примеру?

Это пугающее чувство не покидает родительские сердца во время борьбы за поступление. New Yorker объяснил эту панику по-своему: «Мы живем во времена дефицита. Американской мечты больше нет. Если ваши дети получат работу или место в колледже, моему ребенку не достанется. В такой обстановке родители сделают все что угодно, лишь бы ребенок попал в выбранный вуз из Лиги плюща»[95].

Да, в Стэнфорде, в Массачусетском технологическом институте и других вузах Лиги слишком мало мест. Но, как я расскажу в следующих главах, это не значит, что учеников, которые туда не попадут, ждет плохое будущее. Президент Обама привлек внимание к этому факту в 2014 году, когда ездил по колледжам со старшей дочерью Малией. «Мы ей говорим: “Не думай, что нужно обязательно поступить в какой-то из десяти вузов, и если не поступишь, все будет ужасно. В мире их множество”»[96]. Конечно, президенту Соединенных Штатов легко разумно рассуждать о безопасном будущем своей дочери, но он дает дельный совет в ситуации, в которой многие ведут себя неразумно.