Ярополк сказал рассудительно:

– Отец, но ведь славяне и болгары уже сдружились.Болгары выставляют свою конницу, а славяне идут пешими. Но бьются против ромееввместе!

Святослав неожиданно усмехнулся:

– Вятичи тоже идут в моем войске! Но с охоткой ли? Яиду на болгар, но они воины смелые, ярые, а воинская судьба переменчива. Япобеждал, но так ли будет всегда? Увы, нет уже моей матери, что блюла покойземли Русской. Не на кого оставить мне Русь. Остались только вы, мои подросшиесоколята.

Он заметил заблестевшие глаза Ярополка, увидел, как заалелищеки Олега. Они были хороши, эти сыны от угорской княжны. Рослые, с яснымичистыми лицами, смышленые, с детства обученные, как управлять землями, каксобирать дань, как подбирать помощников, как править суд и блюсти покон.

– Тебя, Олег, я шлю князем в богатую землю древлян.Будешь сидеть в Искоростене, бывшем их стольном граде. Под твоей рукой будутвсе тамошние города и веси, а их у древлян множество. Собирай исправно дань,блюди покон отцов наших и чти богов.

Ярополк подался вперед, но Святослав, не обращая на неговнимания, нежно привлек к себе Олега, обнял и троекратно расцеловал. Наконецповернулся к Ярополку:

– А тебя, Ярополк… оставляю вместо себя в этом стольномграде Киеве. Блюди покон, чти богов, береги рубежи земли Русской.

Он прижал к груди Ярополка, расцеловал.

– Спасибо, отец, – сказал Ярополк прерывающимсяголосом. – Клянусь всеми богами, я не посрамлю чести отцов. Я буду беречьземлю Русскую до твоего возвращения.

– В помощь тебе бояре и знатные люди Киева, –добавил Святослав. – Слушай их советы, поступай разумно. Они битые жизньюлюди, видали всякое. Я выступаю в поход через неделю, так что уже завтра яобъявлю боярам о своем решении.

В горницу вошел Добрыня, остановился на пороге. Святослав,стоя к нему спиной, сказал резко:

– Что там еще?

– Прибыла малая дружина тиверцев. Вооружены неплохо, нотреть коней сбила ноги. Торопились, знают тебя.

– Где они?

– Я велел им разбить лагерь в двух верстах от городскихворот.

Святослав хлопнул Ярополка по плечу, уже рассеянно,повернулся к Добрыне:

– Поедем посмотрим. За неделю их надо подготовить.

Он шагнул к дверям, уже весь на поле брани, на дорогахБолгарии, среди битв, звона оружия и победных кличей.

На другой день с раннего утра во всех очагах горел огонь, вкотлах кипела вода. Повара и стряпухи сбивались с ног. Святослав прислал дюжинудружинников, те пригнали подводы с битой дичью, птицей, тушами кабанов, оленей.Жарили во дворе на углях, а на гигантских вертелах истекали соком ободранныетуши свиней, овец, гусей.

К чему-то готовились, в терем прибывали знатные люди Киева.Челяди велели одеться в чистое. Владимиру тоже дали одежку чистую, хоть илатаную-перелатаную. К полудню стало известно, что готовится, челядь ахала иперемывала косточки княжичам и воеводам, глухо негодовала на Святослава, чтоснова уезжает в дальние земли, уводит сильное войско, а Киев остается беззащиты.

Правда, торки и берендеи берегут рубежи, а печенеги честноблюдут договор о дружбе. Но все же непривычно, когда уходит все войско русичей!Печенегов трудно считать своими, когда даже соседние племена то и делонападают, жгут села, а полон уводят на продажу в заморские страны иудеям!..

В полдень прибыли купцы и знатные люди Новгорода. Онидобирались несколько недель, торговали, с ними были две подводы заморскихгостей. Трое германских купцов, молодых да рисковых, решили поискать торговогосчастья в глубинах Руси.

Владимир сбивался с ног, обслуживая гостей. Он за годы послевозвращения из Царьграда подрос еще, раздался в плечах, не по годам ранопревращаясь из мальчишки на побегушках в паренька, на которого можно положитьсяи в более трудном деле. Он был быстр, понятлив и услужлив, с ним любили иметьдело, хотя с ним никто не сближался. Робич был молчалив, что-то держитзатаенное. Из Царьграда вернулся другим, взгляд стал иным, речь замедлилась,словно каждое слово проверяет трижды, осматривает и поправляет перья, преждечем, как синичку, выпустить на волю.

Когда во двор въехали новгородцы, Владимир был первым, ктовыбежал навстречу. Он всегда старался встречать всех первым. И пусть работыбольше, но от общения с новыми людьми получает то, о чем другие челядины неподозревают.

Новгородцы слезали с подвод медленно, охая и разминаязатекшие от долгого сидения дородные тела. Владимир быстро оглядел новгородскихпосланников цепким запоминающим взглядом. В огромном напряжении, что неоставляло его последние годы, а в последние дни вовсе затянуло душу в тугойузел, он увидел и знатную внешность, и дородность, сумел увидеть и то, чтотаили в себе, напоказ не выставляя.

Он держал коня крупного мужчины, чья седая борода говорила овозрасте, как золотая гривна на груди – о знатности. За ним во двор въехаливсадники и еще подводы.

– Приветствую вас, – сказал он звонким голосом,который дрожал, как туго натянутая струна, – люди Новгорода! Ваш городпредназначен для великих дел. Только вы – несокрушимый оплот Руси, ибо западныеплемена уже двести лет истекают кровью под натиском Германской империи… и всейЕвропы. Если они падут, то ничто, кроме Новгорода, не спасет Русь!

Его ноги тряслись, когда он произносил эти высокие словеса.Сам только вчера узнал от волхвов, кто там где воюет, за что, какие силы кому дышатв затылок.

На него смотрели с удивлением, любопытством. Владимир сострахом понял, что его речь понравилась, его не шуганули, а значит, должен идтидальше. Никто и никогда не говорил им, что они – защитники Руси. Полабскиеславяне далеко, они там, собравшиеся в два исполинских объединения племен,бодричей и лютичей, истребляют друг друга, а германцы помогают то одним, тодругим, натравливая друг на друга, а тем временем захватывают их земли. ДоНовгорода докатываются только отголоски великой битвы, что длится вот ужедвести лет, этот парень прав, а сюда, до Киева, доносится только смутное эхоискаженных слухов… Далеко смотрит этот парень! Интересно, чей он?

– Постой, – сказал один с вялым интересом, –ты ведь Владимир, сын Святослава?

Он кивнул, не в силах выдавить ни слова. Здесь, в Киеве,гораздо важнее, что он – сын рабыни Малуши.

Дородный мужчина слез с коня:

– Спасибо за добрые слова. Как здравствуешь… княжич?

Владимир задохнулся, а новгородцы за спиной старшогопереглянулись. Стойгнев перегнул палку. Этот вежливый и неглупый парень хоть исын Святослава, но княжичем быть не может.

– Спасибо, хорошо. Вас где разместили?

– В доме на Ляшской улице.