Владимир сказал медленно, хотя мысли носились суматошные,сшибались одна с другой так, что в голове стало больно:

– На Ляшской? А есть еще Чешская улица, Печенежская,Жидовская, Искоростенская… А Новгородской нет, хотя ваш город и богат, инамного ближе.

Новгородцы переглянулись. Помощник Стойгнева, юный бояринЦветослав, даже зарделся как девица. Правда, Новгород еще мал и беден, нобыстро входит в силу, и в самом деле было бы лестно иметь в стольном граде своюулицу, хотя бы по названию.

Стойгнев присматривался к Владимиру с интересом:

– Мне сдается, что ты знаешь многое. Нам отвели комнатув тереме, где будем ждать великого князя. Пойдем, посидишь с нами. Что-нибудьрасскажешь, чтобы на приеме не ударить в грязь лицом.

Владимир чувствовал, что сейчас на волоске повисла не толькоего жизнь при княжеском дворе, но и вообще жизнь. Да, он готов на смертельныйриск, долгими ночами обдумывал разные планы, не менее опасные, прикидывал, ктокак ответит, просматривал разные дороги на несколько шагов вперед, видел ловчиеямы и пропасти и прикидывал, насколько у него хватит сил перепрыгнуть илиобойти… Но сейчас не прикидка. Сейчас уже летит в прыжке через бездоннуюпропасть!

Новгородцам отвели большую комнату, хорошо убранную, ноВладимир заставил себя нахмуриться и покачать головой. Возле окна сидели налавке с резной спинкой два старца, одетые по-новгородски пышно. Их привезлиутром, Владимир уже узнал у челяди и гридней их имена. Оба крепкие, кряжистые,седые волосы падают на плечи, но глаза еще как у лесных зверей, живут, внуковнянчить не уходят, живым примером показывают молодым, как надо жить и воевать.

Один из старцев покосился через плечо:

– Долго спишь, Стойгнев… А это кто?

Стойгнев похлопал по плечу Владимира:

– Это Владимир, сын Святослава. Не гневайся, Кресан.Долго ждать пришлось, пока Цветослав щеки красил.

Он гулко захохотал, а разряженный Цветослав ткнул егокулаком в бок.

– Сын Святослава? – буркнул старец, которогоназвали Кресаном. – Так у него же только двое, Ярополк и Олег. Откудаэтот?

– Откуда все, – засмеялся Стойгнев. – Говорю,не гневайся, Кресан. Этот парняга живет здесь в тереме, новгородцев уважает,знает многое. Нам не помешает узнать больше перед тем, как встретимся с великимкнязем. Жаловаться на посадника непросто даже тебе, который ходил в походы сего отцом, который сажал маленького Святослава на коня!

Кресан, нахмурившись, рассматривал юношу. Брови быликустистые, словно покрытые инеем, глаза поблескивали в глубине. Лицо темное, вбороздах морщин, шрамов, затвердевших складок.

Владимир совладал с волнением:

– Славный воевода Кресан! Новгород проявил мудрость,прислав тебя с посольством. Тебя в Киеве знают как героя битвы под Липцами, гдеты один защищал мост против всего войска вятичей. Святослав оставляет Киевмоему брату Ярополку, тот воздаст Новгороду должное.

Он видел, как они поморщились, когда он, сын рабыни, назвалЯрополка братом, но вовсе скривились, когда сказал, что Ярополк воздастНовгороду должное.

– Держи карман шире, – сказал Стойгнев грубо.

– Я бы воздал, – ответил Владимир невинно. –Новгород защищает северные рубежи Руси. Уже потому с него надо снизить дань.Новгороду приходится много тратить на кормление наемной дружины!

В глазах Кресана блеснул огонек.

– Это понимаешь ты, малец… Но не разумеют киевскиебояре. Не хотят понимать, у них брюхо прожорливое. Да и великий князь больше ихслушает. Так ты говоришь, Святослав хочет оставить Киев Ярополку?

Владимир нашел себя окруженным новгородцами. Смотрели сжадным интересом, в глазах была тревога. Он глубоко вздохнул: сейчас все виселона волоске.

– Уже решено, – ответил он ровно. – Сегодняобъявят. Для того и собирают в терем знатных людей. Заметили, какой пирготовится? Во всех городах будут наместники, как и раньше, а в два городапоставят собственных князей.

– В какой еще?

– Искоростень. Олег.

Кресан кивнул:

– Понятно… Киев да Искоростень – самые богатые земли,самые богатые города. А что Новгород…

– Зачем вы так о Новгороде? – упрекнулВладимир. – Вы только посмотрите, каких людей он послал!.. С вами славныйЗалешанин, который один против десяти свеонов дрался и выстоял…

Новгородцы заулыбались, со смешками оглядывались наздоровенного мужика, что весь ушел в бороду. Владимира буравили, едва вошел,хищные глаза, что росли, казалось, прямо из разбойничьей бороды, но теперьглаза потеплели.

– И славный Бразд с вами, – продолжалВладимир, – славный тем, что у него дома в Царьграде и свой торговый ряд.Я был в Царьграде, дивился не столь красе царьградцев, сколь богатству и обилиюлавок славного Бразда, славного гостя новгородского!.. И Радосвет, чьи товарыидут до неведомого Багдада… О! И грозный Градомир здесь, чьи корабли вернулисьс заморским жемчугом из дальних южных стран!

Он поворачивался по комнате, всматривался в лицановгородских гостей, узнавал, ахал, радовался, называл каждого по имени,вспоминал их дела, и было видно, что счастлив, раз уж удалось узреть сразустолько знатных людей, знатных не столько родом – то заслуга отцов идедов, – а деяниями, победами, удачным торгом, ковавших имя своими руками,умом, силой.

Наконец он подошел к седому старику, что сидел с Кресаномрядом, положив на стол тяжелые высохшие руки. Суставы на пальцах вздулись,изувеченные болезнями, расплющенные в боях, покрытые шрамами за долгую жизнь,полную боев и схваток.

Владимир наклонился, бережно коснулся губами сухой кожи напальцах старика.

– Я целую руку, – сказал он тихим прерывающимсяголосом, – которая держала меч в последнем бою моего деда Игоря… Если бытак же дрались и другие дружинники, мой великий дед разбил бы подлых древлян,вырвался бы из западни!

Старик с усилием поднял голову. Глаза его слезились, долгаядорога отняла последние силы – не стоило на закате жизни пускаться в такойпуть, но голос напомнил о том времени, когда тело было молодо, руки сильны, ана мечах мог драться с утра и до ночи без устали.

– Кто ты, юнак?

– Владимир, сын Святослава и внук Игоря. Я тот, кточтит великие победы, помнит о них и не даст забыть другим!

– Славный… будет из тебя… князь, – прошепталстарик. – Ты… похож… на Игоря… Сумеешь держать покон дедов наших…

Новгородцы переглянулись, скрывая неловкость. Старик теряетнить жизни, сын рабыни все-таки сын рабыни.

Владимир, выручая новгородцев, заговорил быстро и горячо:

– Ты дрался храбро и яро, потому и сумел прорватьсясквозь ряды древлян и принести княгине Ольге, моей бабушке, горестную весть…Благодаря тебе она успела изготовиться к ответу. Твой отец, славный Асмунд,прибыл вместе с Рюриком, моим прадедом… Кто, кроме тебя, сможет рассказать остоль давних днях? Твой дед, когда держал тебя на коленях, рассказывал одеяниях твоего и моего рода, который тогда был еще на далеком Буяне! Расскажинам!