едва различимых скал и деревьев. Вдали лаяли собаки. Метвалла побежал в свой шатер, убедился, что все в порядке, и вернулся, приглашая нас войти. Согнувшись пополам, поскольку крыша шатра располагалась на высоте менее полутора метров, я ступил на гостевую половину дома Метваллы. Приватная часть, где обитали женщины и дети, была отгорожена хлипкой холщовой ширмой. На три остальные стороны полог шатра был скручен вверх и пропускал свежий бриз. Вся обстановка состояла из накрытых коврами деревянных кушеток и нескольких пуфов. На них мы и расположились, поджав ноги, в свете двух старомодных керосиновых ламп. По кругу пустили деревянную чашу размером с умывальную раковину, полную кислого молока. Сделав по глубокому глотку, каждый из нас передавал ее дальше, придерживая двумя руками. Кислую смесь козьего и овечьего молока здесь называют лебен, она стала питательной основой моего рациона на все время, которое я провел с арабами. Мне лебен очень нравился, хотя сами арабы считают его не едой, а скорее аперитивом, который уместно при встрече предложить путнику, изнуренному голодом и жаждой. Спустя час, когда ужин все еще готовился, появился мальчик с металлическим тазиком, на выпуклом донце которого лежал кусок мыла. С помощью ковшика на длинной ручке слуга поливал наши намыленные руки, затем предлагал полотенце. После внесли низкий круглый стол, на котором дымилось блюдо эша, и мы расселись вокруг. Эш – это ячневая каша на воде с добавлением сливочного масла. По торжественным случаям в нее иногда кладут сахар. Мы завернули наши правые рукава и, молитвенно произнеся «во имя Аллаха милостивого, милосердного», молча зачерпнули по пригоршне. Когда мы насытились, блюдо унесли на улицу, где его доели менее значительные гости и слуги. А нам подали томленого козленка на медном подносе. Наш хозяин Метвалла стал делить его руками и протянул мне лучший кусок с лопатки на теплой лепешке, похожей на хлеб, который Саад Али пек в вади Бума. Остальные гости сами брали куски мяса, последним к еде всегда приступает хозяин – он ест быстро, после того как убедится, что гости довольны. Мы жевали по-прежнему в тишине. По мясу козленка обильно текло растаявшее масло. Тогда мне еще не хватало навыка, чтобы, держа мясо на лепешке в левой руке, есть его так, чтобы не уделать мундир. Увидев эту заминку, хозяин бережно постелил мне на колени ручное полотенце и выразил сожаление, что не может накрыть стол по римскому (то есть европейскому) обычаю и у него нет соответствующих приборов. Но тут же, смеясь, добавил: «Ты пришел жить с арабами, придется научиться есть, как это делаем мы». Сложно было с этим не согласиться: вскоре я действительно вполне научился есть руками. Когда я покончил со своим куском, Метвалла предложил мне еще один, отделив его от кости, которую он держал в руках. Я съел и его, но, когда отказался от дальнейшего угощения, меня не уговаривали, ибо таков этикет сенусси. А вот в Египте хорошим тоном считается закормить гостя до смерти.

В конце трапезы Метвалла подозвал своих слуг, они убрали поднос с объедками и вновь обошли нас с тазиком и мылом. Мы умыли руки и губы, почистили зубы намыленным указательным пальцем, сполоснули рты и вновь отвалились на подушки. Подали воду, а потом и чай. Пока мы наслаждались ужином, едва ли было произнесено хоть слово, а вот теперь пришла пора поговорить.

Метвалла занимал уникальное положение среди арабов сенусси, которые помогали британцам в своей оккупированной врагом стране. Скотовод и купец, в мирное время он жил двойной жизнью: в особняке в Дерне был преуспевающим торговцем, вел дела с серьезными зарубежными партнерами в Египте и Европе. А в Джебеле, окруженный своими стадами, он жил как классический араб-кочевник. Несмотря на свое богатство, шейхом он не был и политических амбиций не имел. Какую роль он играл в долгой борьбе с итальянскими захватчиками, длившейся с 1912 по 1929 год, я так и не понял. Не думаю, что сам он воевал, – мне всегда казалось, что он был патриотически настроенным «банкиром» и финансировал нищее ополчение сенусси, впрочем, не в ущерб себе. Теперь он безусловно занял нашу сторону и, всегда оставаясь в тени, стремился осторожно оказывать помощь. В вечер нашего знакомства мне прежде всего хотелось узнать, что он думает о расстановке сил в племени обейдат, – циничное мнение человека, знающего все и всех в этой стране, который при этом остается за кулисами и в борьбе за власть внутри племени не участвует.

Всю ночь мы обменивались слухами, обсуждая шейха за шейхом, позже уделив внимание и менее значительным людям, – разговор наш плясал зигзагами. Кто человек надежный, а кто нерешительный? Кто просто тщеславен, кто по-настоящему амбициозен, а кто готов угодить любому, лишь бы платили? Для арабов, живущих в замкнутом сообществе, сплетни и интриги были самой сутью жизни. И Метвалла, и Саад Али с таким азартом вступили в эту игру, что мне оставалось только изредка задавать наводящие вопросы и слушать. Саад, который уже много лет провел на чужбине, все больше возвращался к воспоминаниям своей молодости о войнах с итальянцами. В два часа ночи они с Метваллой увлеченно вспоминали битвы давно минувших дней, и я позволил себе прикорнуть. Позже Саад разбудил меня, принес чаю, и, взбодрившись, я все же убедил своих друзей сместить фокус со славных воспоминаний на насущные планы завтрашнего дня. Теперь они наговорились и готовы были действовать.

Разбираясь в услышанном, я решил, что лучше всего будет объехать как можно больше шейхов и познакомиться с ними лично. Таким образом мое присутствие в Джебеле в качестве официального британского эмиссара должно было уверить их в неизбежности нашего успеха. Я объясню свои планы, попрошу их содействия, так что они удостоверятся, что все мы работаем вместе во имя общей цели, ясной и простой. Безусловно, существовал риск, что меня предадут в руки врага, но я сделал ставку на то, что уверенность рождает уверенность. Мое предположение заключалось в том, что соблазн сдать неназванного британского офицера после ночной встречи где-то в лесу будет велик, а вот предать гостя, которого ты сам принял в своем шатре по всем правилам гостеприимства, куда сложнее. Раздавать дары, а не молить о помощи, действовать храбро и не смущаясь – так я надеялся добиться уважения и сформировать авторитет. Так или иначе, ставки были настолько высоки, что я не мог позволить себе слишком переживать о рисках.

Мы составили список людей, которых мне необходимо было посетить, и разработали маршрут. С кочевниками это непросто,