речь, причем смелости надо учиться с детства. Данте впервые говорит о том, что родная речь – это не просто естественный навык, а это ценность, это особый опыт любви и дружбы, особый опыт благородной рыцарской смелости, доступный даже ребенку:

Так как нам не известно, чтобы кто-нибудь раньше нас излагал учение о народном красноречии, а таковое именно красноречие, мы видим, совершенно необходимо всем, потому что им стремятся овладеть не только мужчины, но даже женщины и дети, поскольку оно им по природе доступно, то, желая как-нибудь просветить рассудок тех, кто, точно слепцы, бродят по улицам, постоянно принимая то, что спереди, за то, что сзади, мы, по внушению Слова с небес, попытаемся помочь речи простых людей, не только черпая для столь объемистого сосуда воду нашего ума, но смешивая лучшее из полученного им или заимствованного у других, дабы могли мы отсюда напоить жаждущих сладчайшим медвяным питьем. Но потому, что всякое учение надо не только показать, но и раскрыть его предмет, чтобы стало известно, чем оно занимается, мы заявляем, сразу приступая к делу, что народной речью называем ту, к какой приучаются младенцы от тех, кто при них находится, как только начинают они разбираться в словах; или, короче говоря, народной речью мы считаем ту, какую воспринимаем, подражая кормилице без всякой указки. Есть затем у нас и вторичная речь, которую римляне называли грамотной. Такая вот вторичная речь имеется и у греков, да и у других народов, но не у всех; навыка в этой речи достигают немногие, потому что мы ее выравниваем и обучаемся ей со временем и при усидчивости. Знатнее же из этих двух речей народная; и потому, что она первая входит в употребление у рода человеческого, и потому, что таковою пользуется весь мир, при всем ее различии по выговорам и словам, и потому, что она для нас естественная, тогда как вторичная речь, скорее, искусственная. Об этой знатнейшей речи мы и намерены рассуждать[32].

Народный язык, простой, на котором говорит любая мама или няня, – это для Данте и самый благородный язык. Это не просто благородство рабочих профессий или уважение к человеку труда, о котором мы знаем из лозунгов советского времени. Просто для Данте каждый человек в душе аристократ. Каждый человек хочет добра другому человеку, хочет быть вместе с другими людьми, умеет влюбляться, помогать, дружить. То, что много вокруг жадных и злых людей, просто доказывает искажение первичного благородства в низких исторических обстоятельствах, которым некоторые люди по малодушию поддаются.

Но как раз развитие народного красноречия для Данте – это главный способ преодолеть историческое унижение, стать благородным «без всякой указки». Где люди начинают друг другу указывать, что и как делать, следить друг за другом и доносить друг на друга, там социальная жизнь быстро портится. А подвиг совершается без указки. Честным, щедрым, великодушным человек становится без указки. Родной язык, с его великодушием смыслов, с размаху открывающий ребенку весь мир, – главная порука нового всенародного аристократизма.

Далее Данте пишет, что речью обладает только человек. Ангелы просто отражаются в зеркалах чистоты друг друга, бесы лишь повторяют то, что уже знают о себе, животные подражают чужим голосам, а Валаамова ослица выступает ситуативным музыкальным инструментом одного из ангелов. А вот люди все разные: мы все мыслим немного по-разному, поэтому не можем в большинстве случаев понимать друг друга с полуслова. Речь – это чудесный универсальный инструмент, позволяющий вести диалог. Речь – это первый гражданский институт, предшествующий морали, праву и системе государственного управления, она заставляет всех людей с уважением относиться друг к другу и спрашивать совета в сложных обстоятельствах.

Более того, согласно Данте, родной язык заключает в себе знание о Боге как высшем принципе всего существующего. Так, первым словом Адама было эмоциональное восклицание «Эль», что-то вроде радостного «ла-ла», первого детского лепета. Но «Эль» – это и библейское имя Бога. Тем самым, Адам был первым образцовым ритором в первом же своем выступлении: сказав всего лишь слово в один слог, он произнес целую красноречивую речь о том, что Бог благ, что от Бога всякое благо и всякая радость и всякая радость спасительна. Если бы не эгоистическая речь змия-дьявола, с ее подменой понятий и уродством, то Адам продолжал бы свои все более красноречивые и совершенные выступления и стал бы величайшим оратором-богословом:

Итак, на основе разума мы веруем, что речь сначала была дарована Адаму, тотчас по воплощении его Творцом. А относительно того, какое слово прежде всего произнес первый заговоривший, я не колеблясь скажу, что это слово значило Бог, то есть Эль, либо в виде вопроса, либо в виде ответа. Нелепо и явно противно разуму полагать, что человеком было названо что-либо раньше, чем Бог, потому что Им и по Его образу и подобию был сотворен человек. Ибо, как после грехопадения рода человеческого речь каждого человека стала начинаться с «увы», так, разумеется, появившийся до этого начал с радости; а так как никакой радости нет вне Бога, то вся она в Боге и Сам Бог есть всецело радость; из этого следует, что первый заговоривший сперва и прежде всего сказал «Бог». Отсюда, раз выше мы говорим, что первый человек начал свою речь с ответа, возникает и такой вопрос: был ли это ответ Богу; ибо если Богу, то Он, очевидно, оказался бы говорившим, что, видимо, противоречит высказанному выше. На это, однако, мы говорим, что вполне возможно было ответить на вопрос Бога и не следует из этого, что Бог говорил посредством того, что мы называем речью. Ибо кто же сомневается, что все существующее склоняется пред волею Бога, Коим все и создано, Коим сохраняется, Коим также все управляется? Следовательно, раз властью низшей природы, служительницей и творением Бога, движется воздух с такими мощными изменениями, что гремит громом, сверкает молнией, изливается водой, сыплет снегом, мечет градом, то не подвигнется ли он властью Бога к звучанию некими словами, коль разделяет их Тот, Кто разделил и большее? Разве не так? Итак, мы уверены, что и на это, и на другое дан достаточный ответ[33].

Адам для Данте – образцовый аристократ, он создает искусство для искусства, он исполнен достоинства, хотя нет еще других людей, которые бы его слушали. Согласно Данте, достоинство человека состоит в том, чтобы быть услышанным. Слышать могут и животные, они любят обращенную к ним ласковую речь. Но если человек услышан, то он возведен в достоинство, его ценят, его чтут, без него уже не мыслят жизни. Быть услышанным