моряков. А нибелунги, эти короли-карлики из подземного царства, спрятавшие на дне Рейна свои сокровища? Рихард Вагнер, любимый композитор Гитлера, тоже вегетарианец, написал несколько опер на эту тему.

Рекомендации ему дала антрепренер из Берлина Илона Райнеке, работавшая в Немецкой государственной театральной палате. Эриха, конечно, волновало, как вольется он в незнакомый коллектив, как примет его генеральный интендант герр Майер, какой репертуар в театре, какую предоставят ему первую роль. Одно дело похвала профессора Ламмера, коллег по сцене в родном Франкфурте и совсем другое – новое профессиональное сообщество, где все смотрят на тебя оценивающе и критически. Этот-то, приезжий, он откуда? Из Франкфурта-на-Одере? Из прусской провинции? Какой он конкурент! Надо указать ему свое место. Недоброжелателей в коллективе всегда хватает.

Свои сопроводительные бумаги и рекомендательные письма Эрих отнес в канцелярию генерального интенданта. Секретарша просмотрела их, осталась довольна и предложила ему для проживания однокомнатную квартирку в доме на улице Штернштрассе. И набережная недалеко, и до театра рукой подать. Место тихое, спокойное. В квартирке есть кухонька, туалет отдельный, он на первом этаже, ходить туда надо со своим ключом. Сама квартирка, правда, расположена в подвальном помещении, но это не страшно, верно? Он же одинокий человек и целый день будет занят в театре. Двадцать рейхсмарок в месяц за такое актерское жилье вполне сносная цена. Не так ли, герр фон Ридель?

Эрих согласился, что цена приемлемая и подвал ему не страшен. Но когда прибыл на место и переночевал, то сразу распознал, что тихой и спокойной его подвальную квартирку никак не назовешь. В шесть часов утра над головой гремели металлические контейнеры. Грузчики подвозили уголь. Как ему сказали соседи, первоначально в его квартирке был угольный склад, со временем его переоборудовали, превратили в жилое помещение с кухней, а туалет оказался на лестничной площадке. Теперь уголь сгружают в других подвалах. Чуть позже в соседнюю мясную лавку подвозили мясо, и выхлопная труба пикапа гудела где-то над головой, а потом по булыжной мостовой гремела тележка зеленщика, за ним – молочника. В общем, только к полудню улица успокаивалась. Пришлось пойти в аптеку и купить восковые затычки для ушей.

Как сказал генеральный интендант театра Хартмут Майер, на первых порах герру фон Риделю предстояло подключиться к репетициям комедийной пьесы местного драматурга Фолькера Вагенхауза «Муж, жена и соседи», которую превратили в водевиль с музыкой, пением и танцами. Герру фон Риделю предлагалось сыграть двух персонажей – соседа-ворчуна и приятеля-соблазнителя. Для первой роли нужен только грим, бородка у него есть, и голосу надо придать ворчливость. У него два выхода. А вот для второй роли… Согласно второй роли ему надо было выходить пять раз. И при этом петь, танцевать. В руках у него будет гитара. Эрих со всем согласился, чем обрадовал интенданта – не нужно брать человека из кордебалета или оркестра.

И Эриха отправили на сцену знакомиться с персонажами пьесы. Согласно замыслу автора приятель-сосед (его роль исполнял местная знаменитость Йоханнес Леманн) должен был соблазнить главную героиню, которую исполняла солистка театра Альмут Вагенхауз. Но на первую репетицию Леманн не пришел, заболел. Пришлось Эриху взять на себя двойную нагрузку. Альмут ему понравилась с первого взгляда. Это была тридцатилетняя высокая брюнетка с живыми карими глазами. Она очень хорошо пела. Эрих сел за рояль, стал ей аккомпанировать, подпевал. Когда появился оркестр, она пригласила его на вальс, и они вместе закружились. У нее была гибкая талия, крутые бедра. Ее муж, тот самый драматург Фолькер Вагенхауз, лет на пятнадцать старше, с солидным брюшком, присутствовал на репетиции. Эрих подумал, что этот толстячок лучше подошел бы к роли соседа-ворчуна, но еще лучше, если бы сидел себе дома. Но драматург сидел в зале. В партере. Сидел законно, заполнял собой все кресло и не сводил со сцены ревнивых глаз. Он очень косо посматривал на новичка из Франкфурта.

Эрих, понимая пикантность ситуации, вел себя достойно. Никаких вольностей, никаких намеков. После репетиций вся труппа по обычаю заваливалась в расположенное рядом театральное кафе «Легенды Рейна». Там играли в бильярд, в шахматы, резались в карточные игры, чаще в скат, который зародился в Тюрингии. Открывалось кафе в восемь утра, и в нем можно было позавтракать перед репетицией, почитать роль. В кафе Эрих познакомился с немолодым актером Фрицем Кляйне, который годился только на исполнение ролей пожилых героев. Есть в театре такая неписаная должность – актер на пожилые роли. У Кляйне накопился пятидесятилетний сценический опыт. Он с блеском выступал в королевском театре Вильгельма Второго в Берлине, был лично знаком с великой итальянкой Элеонорой Дузе, знал ее воздыхателя итальянского поэта Габриеле д'Аннунцио. В репертуаре Кляйне были короли, графы, князья. Он не раз играл чарующих любовников и мог многое что рассказать.

Эрих слушал его внимательно, лишние вопросы не задавал и за свой счет заказывал напитки. Эрих вообще был предупредителен ко всем, особенно к дамам и быстро вписался в театральную компанию. А вот драматург Фолькер, большой любитель традиционного дюссельдорфского темного пива «Альт», от коллектива откололся. Он перестал посещать любимое питейное заведение. К вечеру у него начинала болеть голова. И он отправлялся домой. Его жена Альмут, наоборот, неожиданно прониклась любовью к темному пиву, при каждой свободной минутке забегала в кафе, заказывала кружечку. И ждала там нового артиста, Эриха фон Риделя. Ну и что из этого?

Шутили, смеялись. Приходили другие актеры. Тоже заказывали «Альт». Потом кельнеры приносили травяной ликер или корн. Вечером, когда все расходились, он провожал Альмут. Она сама вызвалась показывать ему красоты вечернего города и волнующий Рейн. Он не возражал.

Они гуляли по темневшей набережной, смотрели на волны, говорили о Лореляй, вспоминали другие легенды, ну и целовались. Альмут оказалась такой страстной, целовалась до самозабвения. Потом они шли к нему в подвальчик, выпить кофе. И снова что-то жарко обсуждали…

Как-то утром, не успел Эрих подойти к театру, как у него перед носом распахнулось дверь, и на пороге появился помощник генерального интенданта Рольф Крумм. Он курил сигару, пускал дым, загораживал проход и смотрел на него с усмешкой.

«Ну вот, – тревожно пронеслось у Эриха в голове, – уже доложили. Кто-то из актеров решил подложить ему свинью, настучал, сообщил, что драматург теперь рогоносец. А может, кто из соседей?»

Германию обуяла какая-то повальная болезнь стучать на соседа. Все старушки, высовывающиеся в распахнутые окна, – потенциальные стукачки. Они лучше любого полицейского следили за нравственностью и порядком в рейхе. И если замечали малейшие отклонения от нормы, тотчас доносили в полицию. Хорошо хоть не в гестапо. Сколько раз говорил