Люций Биби был, как тот самый кот, которыйгулял сам по себе, и его точка зрения не играла решающую роль в каком-либовыпуске издания, особенно после поступившего от него язвительного предложенияобнести прерии колючей проволокой… но время от времени он всплывал, являя собойпример действительно классического занудства, и по какой-то причине Chronicleпродолжала печатать материалы Люция даже после его смерти где-то в начале1966-го. Я три года прилежно читал эту газету и ни разу не столкнулся счеловеком, который воспринимал бы Биби серьезно, пока несколько Ангелов Ада непроцитировали мне его колонку – с серьезным выражением лица и преисполнившисьгордости. Когда я расхохотался, они ужасно обиделись. Биби благосклонносравнивал их с техасскими рейнджерами – и, если принимать во внимание, что онипривыкли читать о себе в прессе, это было сравнимо лишь с прорывом к получениюзолотой звезды. Я попытался было объяснить, что Люций обманщик и шарлатан, ноони и слушать ничего не хотели. «Блядь, да в первый раз в жизни я прочитал онас что-то хорошее, – заявил один, – и ты пытаешься мне доказать, чтоэтот парень – говнюк… черт, да это лучше всего того, что ты сам написал о наскогда-либо».

Слова эти были чистой правдой, и я чувствовалсебя из-за этого очень скверно. Мне никогда не приходило в голову сравниватьТайни с Бэтом Мастерсоном. Или Терри – с Билли Кидом. Или Сонни – с БаффалоБиллом. И даже после того, как «Биг Дэдди» положил на это с большой колокольни,я все еще не мог выстроить для себя ассоциативный ряд… И тут является Биби, сего аналогией между Ангелами и техасскими рейнджерами, с которой сами«отверженные» немедленно согласились.

*В отличие от Examiner, который в 1965 году вконце концов вылетел в трубу и был поглощен Chronicle, Tribune превратилась вприбыльное предприятие, единственное ежедневное утреннее издание. Вместо тогочтобы действовать заодно, Examiner переключился на дневной режим публикаций.

#

« Отказался бы ты от общественныхпечатных изданий?» (риторический вопрос англо-саксов).

#

Если и можно сказать еще что-нибудь обАнгелах, то слова эти будут следующими: никто и никогда не обвинял их вскромности, и эта по-новому ориентированная пресса стала настоящим бальзамомдля ран их давно оскорбленного Эго. Ангелы начали расценивать неожиданносвалившуюся на них славу как подтверждение правомерности своих старыхподозрений – они были редчайшими, очаровательными созданиями («Проснись иврубись, мужик, мы – техасские рейнджеры»). Они испытали настоящий шок от фактапризнания, которое должно было придти к ним давным-давно (паблисити получилосьс просроченным сроком годности), и, хотя чувство времени для них былонесвойственно, в общем и целом результат пришелся Ангелам по душе. Тогда же онипересмотрели свой сложившийся годами взгляд на прессу: не все репортеры быливрунами и лжецами с рождения – там и сям попадались исключения, люди,обладающие таким мужеством, выдержкой и острым пониманием проблемы, что могливыдавать на-гора настоящий продукт.

«Он носил черные брюки из чертовой кожи имотоциклетные ботинки,

И черную кожаную куртку с орлом на спине.

У него был мотоцикл с форсированнымдвигателем,

Мотоцикл летел как пуля,

И этот дурак был ужасом всего 101-го Хайвея»

(Хит музыкального автомата конца пятидесятых.)

#

Климат Калифорнии благоприятен и длямотоциклов, и для занятий серфом, и для прогулок в машинах с откидным верхом, идля плескания в бассейнах, и для купаний вообще. Большинство мотоциклистов –безвредные типы, отрывающиеся в выходные. И они такие же безвредные как лыжникиили аквалангисты. Но сразу же после окончания второй мировой войны на ЗападноеПобережье, словно эпидемия чумы, обрушились банды диких молодых людей намотоциклах, странствующих по хайвеям компаниями от десяти до тридцати человек.Они останавливались где угодно, стоило им только почувствовать жажду илиусталость от дороги, чтобы пропустить немного пива и пошуметь. Адское варево из«ангельского» паблисити в 1965-м сделало так, что этот феномен представлялсячем-то необычайно новым. Однако и среди самих Ангелов Ада есть те, ктонастаивает, что критический момент для тусовки «отверженных» наступил еще всередине пятидесятых, когда «основоположники» позволили себе опуститьсянастолько, что начали вступать в законный брак, погрязли взакладах-перезакладах своего нехитрого имущества и выплатах за купленное врассрочку.

По их словам, вся каша заварилась в концесороковых. Большинство бывших солдат захотело в те дни вернуться кразмеренному, упорядоченному бытию: поступить в колледж, жениться, найтиработу, родить детей – короче, обзавестись всеми излишествами мирногосуществования, потребность в которых человек чувствует, когда ему нечегобояться за свою жизнь. Но так считали не все. В 1945 году оставались тысячиветеранов, которые решительно отвергали идею возвращения к своим довоеннымзанятиям и манере поведения. Наподобие дезертиров, сбежавших на Запад послесражения при Аппомэтоксе, они хотели не порядка а уединения, – и времени,чтобы переосмыслить все происходящее вокруг. Это было нервное, упадочноенастроение, нездоровая Злость – обычный результат войн… Возникало ощущение, чтосудьбой отпущено тебе совсем немного, что время сжимается и наваливается натебя всей тяжестью. Их переполняла жажда действий, и одним из способов утолитьэту жажду стал большой мотоцикл. К 1947 году мотоциклы оживили жизнь штата,почти все они были мощными стальными американскими конягами от«Харлей-Дэвидсон» или «Индейцами».*

*В настоящее время не выпускаются.

Две дюжины блестящих, отдраенных «харлеев»заполонили парковочную стоянку бара «Эль Эдоб». Ангелы кричали, смеялись и пилипиво, не обращая внимания на двух испуганных тинейджеров, жавшихся в сторонке.Наконец один из мальчиков обратился к тощему бородатому outlaw по кличке Пузо:«Нам нравятся ваши мотоциклы, парень. Они действительно ништяк». Пузо сначалапосмотрел на говорившего, потом – на мотоциклы. «Я рад, что они тебенравятся, – ответил он. – Это единственное, что у нас есть» (Сентябрь1965 года).

#