Наверняка Александру не удалось убедить Кодена, и он сделал очередную попытку теперь уже через Ранольда.

— Только на имбалийце верхом.

Мне довелось испытать на себе множество гневных взглядов, но тот, которым одарил сар Штроукк, достоин первой десятки. Ни слова больше не говоря, Александр повернулся, и пошел прочь, даже спиной умудрившись передать то, что должны были услышать мы с Ранольдом.

— Уважаю его решимость. — Ранольд смотрел ему вслед. — Но вы же понимаете…

— Не без того.

Нечего тут ему делать. Мужество и героизм, безусловно, вещь замечательная, но больше всего проку от них в том случае, когда к ним приложены опыт и мастерство.

— Началось, — негромко сказал Ранольд, и мне стало не до душевных мук сар Штроукка.

Грохот пушечного залпа вражеского фрегата пришел раньше, чем рассеялся дым, окутавший его борт. И снова я застыл как изваяние, глядя на то, как приближается черный рой мух, чей укус может оказаться смертелен не только для человека, но и корабля. «Гладстуар» подходил к фрегату под тупым углом, пытаясь сделать корпус как можно меньшей целью, но не мачты и паруса. На них и пришелся основной удар, когда вновь прозвучал все тот же невыносимый в своей мерзости аккорд. Досталось и корпусу, когда и мне легко удалось определить по звукам — эти ядра угодили выше ватерлинии, а другие нет. Следом пришел залп с другого нимберлангского корабля, и все повторилось вновь. После них минуло не больше минуты, и с мостика зазвучали усиленные рупором приказы капитана Глассена. Команда «Гладстуара» пришла в движение, пытаясь устранить повреждения как можно скорей.

Я посмотрел на Ранольда: почему медлим с ответным огнем? Почему из всей нашей своры тявкнули только три курсовые пушки⁈ Как сладостно было бы услышать их все!

— Книппели, сарр Клименсе, и для них нужно подойти в упор. Наша задача — пройти между ними двумя, и угостить книппелями каждого. Они надеются встретить нас картечью, но не успеют перезарядить: мастер Драувист знает свое дело куда лучше других! Вы позволите?

Не дожидаясь ответа, Ранольд приблизил руку к моему лицу, чтобы через мгновение продемонстрировать щепку с окровавленным кончиком. Только теперь я почувствовал легкое жжение на левой щеке. Провел по ней ладонью, посмотрел на алое пятнышко и усмехнулся: «Кровь, пролитая за отечество. Должен заметить, ее негусто».

— Зря вы так, сарр Клименсе: немного выше и точно в глаз, — обратил внимание на мою мимику Ранольд. — Неплохо бы обработать уксусом. Намочить в нем тряпочку?

— Обойдусь.

Вряд ли он услышал мой ответ: его полностью заглушил такой долгожданный мною залп «Гладстуара».

— Видели⁈ Сарр Клименсе, вы это видели⁈ — приплясывая от возбуждения, Ранольд любовался результатами работы скрепленных между собой цепью пар ядер, созданных специально для разрушения парусной оснастки кораблей. — Грот и грот-брамсель — в клочья, фок — туда же, а как досталось кливеру и марселям! Да им же теперь починки не меньше, чем на полдня! Сейчас с другого борта должны дать!

Словно дождавшись его слов, «Гладстуар» вздрогнул всем телом. Залп оказался не менее удачным предыдущего, что добавило Ранольду ликования.

— Ну все, дорога к линкору свободна!

Когда мы проходили между фрегатами, дистанция до ближнего — «Индегора», была такова, что матросы начали обменивались насмешками, бранью и угрозами. Стреляли из ружей в нас, стреляли мы, на «Индегоре» хлопнули носовые орудия, но вскоре оба фрегата оказались за нашей кормой. И вновь Ранольд оказался прав: картечные залпы, пущенные нам вдогонку, особого урона нанести уже не смогли. Вместо того чтобы последовать вслед за нами, «Ансвель», слушаясь приказа адмирала, отвалил в сторону равного соперника — такой же шлюп. Теперь мы шли с линкором встречными курсами.

— Запоздал он, еще как запоздал! — глядя на «Гордость короны», злорадно сказал Ранольд. — Им бы раньше сюда направиться. Так нет же, ему обязательно надо было наши корабли добивать. За это он и поплатится.

— Считаете?

Меня одолевали сомнения. На линкоре на дюжину пушек больше, и выглядит он совсем не потрепанным. В отличие от «Гладстуара».

— Просто уверен в этом! Все далеко не так плохо, как вам кажется, — продолжил Ранольд. — От эскадры адмирала Мантишера нашему врагу успело крепко достаться. Справедливости ради и от нее мало что осталось, но они сделали все, что могли. И тут как нельзя вовремя подоспели мы! А теперь взгляните туда. Видите, что «Конгард» с «Альбертиной» взяли курс на нас?

Следовательно, свою часть плана адмирала Драувиста они выполнили и теперь спешат к нам на помощь. По пути они помогут «Ансвелю» и вопрос времени, когда окажутся здесь. Понятно, что на линкоре понимают ситуацию не хуже меня, недаром же гафель у них флажками завешан, но стоит еще раз поклониться алмиралу Мантишеру. Одно только жаль, — Ранольд огорченно вздохнул.

— Что именно?

— Линкоров на моем счету еще не было, видимо, не будет его и на этот раз.

Вид у него был таким, как будто стены его кабинета, словно головами волков, оленей и вепрей, завешаны носовыми фигурами корветов, фрегатов и прочих фелюг, но нет главного трофея — ростры линейного корабля.

— Война только началась.

— Ну разве что! — снова вздохнул он.

Серж сар Дуавьез, один из немногих, кого я с полной уверенностью могу назвать другом, сколотив к своим без малого тридцати огромное состояние, утверждает, что многое в нашей жизни зависит от случая. Его любимый пример — во время театральной постановки актер произнес со сцены единственную положенную ему по тексту реплику: «к оружию!» Но именно она дала начало восстания, в результате которого Белтанда добилась своей независимости.

— Понятно, что фраза явилась лишь катализатором, когда ситуация в целом созрела, так или иначе все бы к тому и пришло, но факт остается фактом, — рассуждал Серж.

Причиной, в результате которой в корпусе «Гладстуара» открылась течь, и он стремительно начал набирать воду, сопровождалась испуганными криками матросов, треском ломающегося рангоута, грохотом, дымом и целыми снопами искр: залп «Гордости короны» пришелся по «Глдстуару» ровно в тот миг, когда тот дал собственный. Сложись иначе, возможно, доски обшивки не разошлись бы, а с пробоинами от ядер команде фрегата наверняка удалось бы справиться.

— Что это⁈ — корабельный колокол звонил так часто, что, казалось, еще немного, и он превратится в единый протяжный.

— Водяная тревога, сарр Клименсе. Да вы сами