К окружающим звукам — плеску разрезаемой форштевнем воды, скрипу рангоута, хлопанью парусов, громким командам, стуку банников, очищающих пушечные стволы от порохового нагара и остатков картузов, добавился еще один, и его трудно было не опознать даже неопытному человеку. Это было не журчание струй, а целый поток.

«А мне-то казалось, что Ранольд в этом деле лучший! — невольно пришло в голову, наблюдая за тем, как боцман командует аварийной партией. — Вот где настоящая виртуозность!»

Если в пламенной речи верзилы с горящей огнем бородой рыжего цвет и содержались допустимые в присутствии дам, слова, то ничтожно мало, а витиеватости выражений позавидовал бы пьяный философ. Вдоль фальшборта быстро как по волшебству растянулся прежде свернутый в рулон пластырь, в то время как на баке уже заводили тросы, чтобы провести их под килем, и наложить целебную повязку раненному «Гладстуару» в нужном месте. Под палубой, в недрах корабля, зачавкали помпы, толчками выбрасывая из шлангов мутную воду, пытаясь выкачать море из моря, а вокруг спасательных шлюпок суетились матросы.

— Будем покидать корабль?

— Необязательно, — мотнул головой Ранольд. — Обычная предосторожность. Приготовим их к спуску, чтобы в случае необходимости не терять времени. Смотрите-ка, он решил с нами покончить!

«Гордость короны» держал курс прямо на нас.

— Сдается мне, сарр Клименсе, все гораздо хуже, чем может показаться, — Ранольд наблюдал за тем, как на «Гладстуаре» убирали паруса.

Фрегат, получив крен на левый борт, и без того терял ход.

— Ранольд, будьте добры, проясните ситуацию до конца.

— Для починки нам нужно лечь в дрейф. Пластырь — это полумера, и на ходу его может сдвинуть с места, и тогда течь откроется вновь. Но мы становимся легкой добычей, потому что подходи к нам с носа или кормы, и как мы сможем огрызнуться хотя бы одним бортом?

— Он расстреляет нас из орудий?

— Крайне сомнительно, — покачал головой Ранольд. — На «Гладстуаре» вымпел командующего эскадрой, на «Короне», помимо команды, полно солдат, словом, бери и фрегат, и адмирала в плен! Вначале, понятное дело, предложат сдастся. Когда мы откажемся, пройдутся картечью по верхней палубе, чтобы облегчить себе задачу, ну а потом будет штурм. Как же все быстро переменилось! — от досады он едва не стонал. — Видите, у «Ансвеля» тоже убраны паруса, а возле бортов шлюпки? Значит, он уже не помощник. «Конгард» потерял грот-мачту, а без нее он словно хромой фехтовальщик: сила в руках еще есть, но попробуй-ка до противника доскачи на покалеченной ноге! Одна надежда на «Альбертину». Но вон то нимберлангское корыто точно бой ему навяжет, а там уже как у них сложится.

«Корыто» представляло собой такой же фрегат, что и «Альбертина».

— Одно радует — сорвался у них десант! Сарр Клименсе, извините, но мне нужно к своим ребятам. А вам лучше спуститься в каюту. Если победа окажется на их стороне, вы — человек гражданский, к тому же приятель его величества Аугуста, и вряд ли вам что-либо угрожает. Ну а если «Гладстуар» начнет тонуть, это займет не минуту. Обязательно успеете и на палубу подняться, и в шлюпку сесть. Еще раз прошу извинить.

Мне явственно представилось, как попадаю в плен. Король Нимберланга желает меня видеть, и мы встречаемся. Вернее, к нему доставят. В конце нашего, несомненно, полного учтивости разговора Аугуст обязательно скажет:

— Сарр Клименсе, можете оставаться в Нимберланге до окончания войны. А при желании возвращайтесь на родину, препон вам не будет.

Он промолчит, но непременно подумает: «В какие игры ты лезешь, щенок⁈ Твое дело — махать шпагой публике на потеху!» И это ранит посильнее пощечины, на которую невозможно ответить, потому что она — заслуженная.

Все было плохо. Я с надеждой осмотрел горизонт. Вдруг случилось чудо, и нам на помощь спешат. Сейчас, когда мы сделали так много, до победы осталось несколько шагов и, если бы не нелепая случайность, адмирал Драувист наверняка бы одержал очередную победу. Но, сколько хватало глаз были видны поврежденные корабли, тонущие, догорающие, и те, что оставили после себя на поверхности только обломки, бочки, доски, бревна, прочий хлам. Людей, которые судорожно боролись за свое спасение. И огромный солнечный диск багрового цвета.

— Нам еще шторма не хватало, — Ранольд тоже смотрел на него.

Глава 9

Глава девятая

Перед тем как вернуться в каюту, я побывал на мостике. Столика на нем уже не было,

что и понятно. Угоди в него даже среднего размера пушечное ядро, бутылочные осколки совместно с фарфоровыми и фаянсовыми черепками посекут не хуже шрапнели, а командному пункту фрегата досталось и без того.Дубовые щиты частично разрушены, а на палубе следы от замытой крови. «Гладстуар» к тому времени окончательно убрал паруса и теперь лениво переваливался на зыби в ожидании неминуемой гибели.

На палубе царила суета, но на мостике все было спокойно и чинно. Адмирал Драувист скользнул по мне взглядом, мельком задержался на щеке, наверняка хотел что-то сказать, но передумал, и вновь уставился на приближающийся нимберлангский линкор «Гордость короны». Заговорил капитан «Гладстуара», ровным, холодным тоном.

— Господин сарр Клименсе, вам следует сесть в шлюпку вместе с вашим попутчиком, и покинуть борт как можно скорее.

Его слова были полнейшей неожиданностью, у меня и ответить-то сразу не получилось.

— Я… я не смогу, — походило на детский лепет.

— Сарр Клименсе, всем хорошо известно, вы — человек чести, но это единственная возможность сохранить жизнь. Утешьте себя мыслью, что принесете намного больше пользы для отечества, если останетесь живы, причем обоснованно: форты Клаундстона преображаются на глазах. Для понимания. Сдаваться мы не намеренны, и когда противник вцепится в наш борт, взорвем «Гладстуар». Не сразу, поскольку существует мизерный шанс линкор захватить, а осознание того, что в любом другом случае бой пережить никому не удастся, станет для команды неплохим стимулом.

— Хотелось бы мне, чтобы, узнав о нашей героической гибели, королю Эдрику неудачно икнулось во время трапезы. Это меньшее, что я ему желаю! Навигатор «Гладстуара» даже в кирасе, шлеме, саблей на боку и двумя пистолетами за поясом не выглядел грозным, скорее нелепым, но его лицо выражало такую решимость биться до конца, что я невольно проникся к нему уважением.

— И чем же его величество вам не угодил настолько? — Глассен смотрел на него с веселой иронией. — Да, сарр Клименсе, вам следует поторопиться.

Ответ Мигхеля наверняка был остроумен, поскольку, спускаясь по трапу, я