«Гладстуар» лихорадочно готовился к вражескому штурму. Шкафут укрепляли чем могли. Набитыми хламом бочками, досками, тюками, и всем прочим, что смогло бы остановить пули, картечь и задержать захватчиков. Сетку над палубой натянули еще в начале сражения, теперь ее устанавливали вдоль бортов, чтобы затруднить проникновение абордажной команды противника. Мачты и реи заполнились матросами с ружьями, и им заранее можно было посочувствовать. Это же сколько сноровки нужно иметь, чтобы не упасть при отдаче выстрела, а если ранение⁈ В глубине корабля продолжали работать на износ помпы, пытаясь освободить трюмы от забортной воды. Перед тем как скрыться в надстройке, я посмотрел на «Гордость короны», и его силуэт показался мне зловещим.

Я копался в багаже, когда в каюту ворвался Александр, и с порога заявил:

— Сарр Клименсе, вы как пожелаете, но я остаюсь на борту!

— Сар Штроукк, к чему столько эмоций⁈ Успокойтесь, отведайте бренди из этой бутылки: вряд ли вам приходилось пробовать что-то подобное. И потом, кто же в таком случае возьмется за весла? В отличие от вас, я подобными навыками не обладаю. Кто мне рассказывал, что рядом с вашим имением находится пруд, где вы на лодочке катали местных барышень, нисколько не сомневаюсь — с какой именно целью?

— Да что вы там пытаетесь найти⁈ — не выдержал он, поскольку своего занятия я так и не оставил.

— Сорочку.

— Какую сорочку, сар Клименсе, когда вокруг творится такое⁈

— Алого цвета. Но можно и карминовую. Убежден, что пятна крови, а также ее разводы и потеки, на белой ткани смотрятся не эстетично.

— Ваши слова следует трактовать, что вы остаетесь?

— Как пожелаете, Александр. Но если будете лезть впереди всех, я пришибу вас собственной рукой. Ваше дело — оборонять мостик. Займите место возле какого-нибудь из трапов, и оставайтесь там, что бы не происходило. Это — приказ! Если падет мостик, все, конец.

Ответственная позиция, и одновременно, если можно так выразиться — глубокий тыл. Поскольку команда «Гладстуара» из шкуры вывернется, чтобы враг добрался до него в последнюю очередь.

— И на всякий случай запомните: курс шлюпки считается правильным, если переднюю шкаторину слегка заполаскивает.

— Не понял вас, — сар Штроукк тряхнул головой.

— Без практики здесь никак, — ответ был уклончивым, ведь я, запомнив случайно услышанную фразу, и сам не знал, что она означает

— А будете делать вы?

— По ситуации.

Сарр Штроукк с размаха уселся в кресло и потянулся за бренди.

— Ну и успели же вы меня напугать! Кстати, под кирасой цвет будет невиден.

— Придется обойтись без нее. Вся наша жизнь из этого и построена — одно всегда в ущерб другому, недаром же середину называют золотой. Кираса даст хорошую защиту, но я потеряю в подвижности. То, что всегда было мои козырем. Ну наконец-то!

Сорочка была темного, почти черного цвета. Обычно в таких стреляются на дуэлях: труднее навести пистолет, поэтому на всякий случай и держал ее при себе. Рядом с ней на стол легли перчатки. С крагами из толстенной буйволовой кожи, усиленной металлическими пластинами, и нежная ткань там, где пальцы держат эфес. Сапоги с усеянными шипами подошвой, дабы не терять равновесие на сколькой от воды и крови палубе, ставить на него не стал, сразу переобувшись. Выданные по моему требованию каптенармусом они немного жали пальцы, но так даже лучше. Не удержавшись, я со вздохом погладил ножны шпаги. Придется оставить ее здесь: в том, что мне предстоит, ей не место, и куда рациональнее в паре к сабле пистолет.

— Признаться, я такое о вас подумал!.. — наблюдя за моими действиями, сказал Александр.

— Герой успел низвергнуться с пьедестала? Знаете, у меня тоже было время поразмыслить над некоторыми вещами. И прийти к выводу: возможно, это и есть главный бой, к которому всю свою жизнь я и готовился? Да и причина, найдется ли ее важнее? Не насмешка, не косо брошенный взгляд, не оскорбление, не честь дамы или своя собственная, а нечто куда большее.

Вероятно, по причине звенящих как струны нервов меня потянуло на откровенность.

— И что же тогда? Долг перед родиной?

— Он тоже, но лишь в какой-то мере.

— Так что именно⁈ — настаивал Александр.

— Я над этим все еще думаю.

«Дурацкая получится исповедь если меня убьют, едва покажусь на палубе!»

Фрегат качнуло после залпа выпущенной по нему картечи. Звук был иным, чем прежде, похожим на частые-частые щелчки, когда рой свинцовых шариков один за другим впивался в дерево, но не менее омерзительным. Сарр Штроукк дернулся, собираясь вскочить и метнуться к двери, но рука на его плече оставила Александра в кресле.

— Сарр Клименсе, там гибнут люди! — он безуспешно сделал попытку освободиться.

— И чем мы сможем помочь сейчас? Вы лекарь? Я тоже нет. Успокойтесь. Знак того, что нам пора показаться на палубе, мы ни за что не пропустим: он будет о-очень громким! Кстати, как вам бренди? Я нахожу его вкус превосходным. Хотите маленькую историю? Этот сорт мог бы называться моим именем, если бы не мой отказ.

Ответный залп «Гладстуара» получился скудным и разрозненным: наверняка «Гордость короны» заходила так, чтобы оставаться вне досягаемости большинства пушек правого борта фрегата.

— Зная вас, ни за что не поверю, что вы не сошлись в деньгах.

— Получалось нелепо: как можно торговать тем, чем гордишься?

Иллюминаторы каюты выходили на противоположную от атаки линкора сторону. Я смотрел на море, и размышлял над тем, что при моей любви к нему будет справедливым, если обрету в нем вечное упокоение. Мысли об Аннете, чтобы окончательно не расчувствоваться, я старательно гнал от себя.

Сопровождаемый грохотом и ревом множества глоток удар борт о борт был настолько сильным, что мне едва удалось остаться на ногах.

— Все, Александр, нам пора! И даже не вздумайте умереть! У меня на вас огромнейшие планы.

Линкор возвышался над палубой «Гладстуара» на целый ярус орудийных портов, и вдоль борта густо выстроились матросы с ружьями в руках. Они дали залп, заставив укрыться за стволом мачты, после чего исчезли для перезарядки. По логике вещей их места должны были занять другие, а затем третьи, четвертые, пятые, чтобы стрельба велась беспрерывно, но такого не произошло: стрелков хватило только на два залпа. К тому же среди них не получилось увидеть ни единого человека в пехотном мундире, и вывод напрашивался.

На палубе уже вовсю