Хунли взял табличку, погладил большим пальцем имя на ней и блеклым голосом сказал:

– Фухэн был крайне заботлив с младшей супругой Лин, когда она жила во дворце Чанчунь, наверняка она очень волновалась после его ухода на войну и теперь будет рада его благополучному возвращению.

Ли Юй не знал, что на это ответить, а потому застыл в молчаливом ожидании.

Император вдруг яростно отбросил табличку и глухо произнес:

– Во дворец Чусю!

= Ночью в особняке Фуча =

Один кубок вина сменял другой: пустой – полным, полный – пустым.

– Молодой господин! – Цинлянь вошла с деревянным подносом, на котором теснились тарелки с закусками и миска риса, и заботливо произнесла: – Молодой господин, вы весь день ничего не ели. Вы одержали великую победу и получили высочайшую награду, так почему вы так грустите?

Фухэн молча поднял чашу с вином и выпил ее залпом.

Служанка вздохнула, поставила поднос, направилась к выходу, но еще не успела дойти до двери, когда сзади послышалось:

– Почему?

Она обернулась и увидела молодого господина бессильно опавшим на кресле, он весь пропах вином и был совсем не похож на великого полководца, скорее уж на одинокого скитальца, что странствует по свету в компании меча и кубка.

– В решительный час сражения даже двенадцать указов императора не могли заставить меня отвести войска. Я не подчиняюсь и бьюсь до последнего вздоха, пока не возьму верх, потому что мне нужна только победа… – Он случайно облился вином, но продолжил свою то ли трезвую, то ли пьяную речь: – Император ведь обязан исполнить мое желание…

Цинлянь осведомилась:

– И чего же вы хотите, молодой господин?

Ей и впрямь стало любопытно, потому что Фухэн издавна славился своей умеренностью в желаниях, ничто не соблазняло его: ни власть, ни богатство, ни женская красота. Говорили, что кого угодно во дворце можно подкупить, только не его – ведь никто не знает, чего он хочет.

– Мне нужен один человек.

Цинлянь немного удивилась.

– Я бы хотел получить взамен своих воинских заслуг одного человека… Человека, которого я потерял, а теперь хочу вернуть любой ценой. – Он закрыл глаза, и губы его исторгли два сотрясающих мир до основания слога: – Инло…

Служанка до смерти перепугалась.

Имя Вэй Инло было в доме под запретом.

Порой Эрцин извлекала его на свет вместе с руганью и проклятьями, словно не было на свете слов ужаснее. Она не унималась даже после того, как ее соперница стала младшей супругой Лин.

До сих пор Цинлянь не понимала, почему Эрцин так ненавидела ту девушку, теперь, кажется, все стало ясно…

– Думаешь, я сошел с ума? – Фуча открыл глаза, улыбнулся ей и приложил правую руку к груди. – На поле боя на девять шансов умереть всего один – остаться в живых. Вот здесь остался шрам, будь мой противник тогда чуть точнее – и попал бы в сердце. После этого я решил, что, если выживу, обязательно возьму ее в жены… Пускай она будет в обиде, пусть бранится, я все равно больше никогда не разлучусь с ней.

– Молодой господин… – Цинлянь помедлила, не зная, говорить ли ему, что он помешался от любви или что он говорит глупости, поэтому только вздохнула. – Молодой господин, вы пьяны.

– Я очнулся от хмеля давних заблуждений и трезв как никогда. – Фухэн грустно улыбнулся. – Я считал себя благородным и способным сдержать собственные чувства, смотреть на нее издалека и желать ей счастья, теперь же понял, что сам себя обманывал. Как только я узнал, что она стала супругой императора, я не удержался и бросился к нему, просить у него…

Служанка покрылась холодным потом от испуга.

– М-молодой господин! – На какой-то миг язык отказался ей повиноваться. – В-вы правда попросили у его величества отдать вам младшую супругу Лин?

Даже двенадцать победных кампаний в Цзиньчуани не искупили бы подобного оскорбления императорского достоинства! Из-за одной его просьбы всем в особняке Фуча могла грозить беда!

– Я еще не настолько обезумел. – Молодой человек горько усмехнулся, откинулся на спинку стула и пробормотал: – Ничтожество… Даже добравшись до последнего предела, я все равно ничего не смог сказать…

Цинлянь облегченно выдохнула. При взгляде на него сжималось сердце, она, не удержавшись, подошла и протянула было к нему руку, но коснуться его так и не решилась.

– Молодой господин, это не ваша вина, так уж распорядилась судьба… – Ей оставалось только сожалеть, что она так мало училась и теперь не могла найти достойных слов для его утешения, одни только бесполезные прописные истины.

Фухэн ничего не ответил, он закрыл глаза и уснул прямо в кресле.

Цинлянь не смела оставить его одного в такой момент. Она боялась, что если он проснется, а рядом никого не будет, то господину станет холодно и одиноко, и осталась стоять рядом с ним.

Свеча на столе догорела, и, когда служанка зажигала новую, Фухэн у нее за спиной что-то пробормотал. Похоже, ему снился кошмар, в уголке его глаза показалась слеза и покатилась по щеке. Не просыпаясь, он прошептал:

– Сестрица, как же я сожалею…

Цинлянь подняла руку к своим глазам. Кончики пальцев были мокрыми. Сама не зная почему, девушка расплакалась вместе с ним.

Незыблема природа, но людей терзают измененья.

Невысказанных слов преддверьем льются слезы[20].

Как часто мы не осознаем чего-то в нужный момент и, лишь когда становится слишком поздно, терзаемся сожалениями.

Вот и во дворце Чусю перед императором плакала молодая женщина.

Прошел ровно месяц с начала заточения младшей супруги Цзя. Измученная опалой, она исхудала, так что одежда на ней обвисла, в сочетании с беззвучным плачем вид ее пробуждал жалость.

– Ваше императорское величество, я осознала свою вину. – Она стояла на коленях и задыхалась от слез. – Накажите меня, как вам будет угодно, только не оставляйте без внимания!

– Хорошо, что ты осознала свою вину, – равнодушно проговорил Хунли, думая при этом: «Как было бы хорошо, если бы и она была такой же нежной и покорной, как ты».

Младшая супруга была похожа на собаку, которая больше всего страшится, что хозяин ее бросит, – не осмеливаясь встать, она проделала весь путь к своему господину на коленях, потом двумя руками ухватилась за полы его одежды, запрокинула голову и жалобно сказала:

– С тех пор как младшая супруга Лин вошла в гарем, вы никому больше не уделяли времени. Я всего лишь ничтожная женщина, и мои мысли занимаете только вы, государь. Я