— Мне хватит часа. Спасибо, Иван.

— Да ладно, не жалко. Только ты поосторожней, вдруг он вырвется.

— Если вырвется, позвонишь.

— Если будет связь…

Иван, вздыхая, ушел, и Федор остался один…

Федор видел в окно, как Иван и Миша шли через двор, как Иван открыл калитку и пропустил Мишу вперед, одновременно похлопывая его по плечу, словно приручая, как захлопнулась за ними калитка. Похоже, они подружились. Или заключили временное перемирие.

Он отворил дверь в коридор, постоял на пороге, прислушиваясь. Потом бесшумно закрыл дверь и быстро пошел по коридору. Миновал запертую гостиную, поравнялся с комнатой Миши. Снова постоял, прислушиваясь. Потом нажал на ручку двери…

…Шторы были задернуты, в комнате царил полумрак. Он окинул взглядом незастеленную кровать, скомканную простыню на диване и понял, что Миша провел ночь на диване, не желая прикоснуться к общей с Зоей постели. На спинке кресла висел синий в желтые цветы шелковый халатик, на ковре рядом стояли синие атласные домашние туфли.

Он потянул дверцу шкафа. На одной из полок, аккуратно сложенные, лежали четыре белых свитера; на двух других — вперемешку дамские вещи, в основном пастельных тонов. На плечиках висели несколько вечерних платьев — бирюзовое, голубое, белое… в блестках и стразах. Красного не было, красное было на ней в момент убийства…

Федор просмотрел содержимое прикроватных тумбочек. В Мишиной лежал аппарат для измерения давления и несколько пачек бумажных носовых платков, упаковки лекарств; в другой — коробка с украшениями, бижу в основном, и платиновый браслет с бриллиантами и сапфирами в сафьяновом футляре…

Он вздрогнул от стука в дверь и метнулся за шкаф. Стук повторился; дверь открылась, и вошла Лиза со стопкой постельного белья. Она положила белье на кресло и вышла. Федор выскользнул из комнаты…

Он заскочил в их с Иваном комнату и перевел дух. Уселся в кресло перед журнальным столиком, придвинул к себе блокнот и ручку — ему легче думалось, когда он рисовал квадраты и кружки, а также сортировал по номерам возникшие в ходе расследования вопросы. Он вывел на листке «вопрос номер 1» и успел написать:

Фотосессия: знали все.

Мотив: что-то видела? Из-за этого убивать? Ревность?

У ног куклы — унижение… зачем?

Будильник?

Или…

Он не успел закончить фразы, как в дверь вдруг постучали. На его «войдите!», сказанное с досадой, на пороге появилась Елена с сумкой через плечо. Встала на пороге и сказала:

— Не помешаю? До того тошно… все попрятались по норам, боятся, что подумают на них, ее терпеть не могли, а теперь все доказывают, что любили, в друзья набиваются…

Федор подумал, что «набиваются» не совсем верно по смыслу… некому набиваться, но мысль понял.

Он поднялся, придвинул к столику стул и сказал:

— Не помешаете, Елена. Прошу.

Она уселась, достала из сумки бутылку «Каберне», поставила на журнальный столик. Взглянула вопросительно. Федор кивнул и полез в Иванову тумбочку за стаканами и печеньем.

— Поговорить не с кем, — пожаловалась она, выпив залпом вино. — Напиться тоже не с кем. Так что не обессудьте, Федор, всяк спасается как может. Мы с Марго в комнате вдвоем, днем она с Мэтром, ночью приходит, и мы вмазываем, снимаем стресс. Люблю красное вино! Пока не приму стаканчик, не могу уснуть. Болтаем полночи… вернее, раньше болтали, сейчас больше молчим. Все сказано. Вы человек в нашей компании новый, Иван все уши прожужжал, какой вы из себя философ и мыслитель и как вы с ним вместе маньяка ловили. («Ну, Иван, погоди!» — отразилось на лице Федора.) Я думаю, вы здесь не случайно. Можете ничего не говорить. Кстати, Марго тоже так думает. И у меня к вам в связи с этим созрели два вопроса. Можно еще по капельке? — Она улыбнулась, глядя на него в упор; Федор разлил вино. — Вопрос первый: что вы думаете про наш паноптикум? И второй: почему ее убили? — Она подумала немного и добавила: — Даже… ммм… три! Каким боком здесь журналист… с позволения сказать. — Она опьянела и слегка спотыкалась в словах. — Ваше здоровье, Федор!

— Паноптикум, как любой другой, — сказал Федор. — Ивана я знаю давно, с Рубаном у нас общие знакомые. Работы Миши видел на выставке. Особой миссии у меня нет, просто стечение обстоятельств. Почему убили Зою, я не знаю, мотива представить себе не могу. Как убийство связано с журналистом… с позволения сказать, сказать тоже не могу. Я не уверен, что его убили, возможно, авария. А вы считаете, что убийство и исчезновение журналиста связаны?

— Ну не в том смысле, что это он убил, а просто странно… сначала исчезновение, потом убийство… как будто они оба мешали кому-то. Что у них общего? Журналиста никто не знал, никто раньше не видел… Журналист! — Она хмыкнула. — Он такой журналист, как я китайская принцесса.

— А кто же он?

— Самозванец… вот кто! Затесался к Мэтру под липовым предлогом, а тот и рад, любит молодых и здоровых. Он и от Наташки балдеет. Марго говорит, он все время лез к Мэтру, с утра пораньше бежал, сидел до полуночи. С какого такого дива? Что, по-вашему, он здесь делал?

— И что же? Если помните, я его вообще не видел.

— Его наняли убрать Зою! Да хоть бывший супружник, она здорово его обчистила при разводе. Вот он и слинял, чтобы отвести от себя подозрение, а потом незаметно появился, и… р-раз! Исчез он, как же! Куда тут исчезать? В колодец провалился? — Она помолчала. — Ну и как вам сюжетец?

— Дохлый, если честно. — Федор перешел на ее язык.

— Почему?

— Потому что ему было бы легче устранить жертву, находясь в доме, чем проникая извне.

Она задумалась. Взглянула остро и неожиданно трезво заключила:

— Значит, кто-то из нас?

— Значит, кто-то из нас.

— Спасибо, что не сказали «кто-то из вас». А мотив?

Федор пожал плечами.

— Ревность? Мишка ревновал по-страшному, у них скандал был накануне.

— Я не знаю, Елена. Поставьте себя на его место, подумайте и скажите, кого вы убили бы: любимого человека или соперницу?

— Я убила бы соперницу! Значит, не ревность? А вообще, как это могло случиться? Она пришла первой, а Иван опоздал? Значит, убийца уже был там и знал, что Иван опоздает? Он что, проспал? Или будильник подвел?

— Он выставил его не на два тридцать, а на три, ошибся.

— Ошибся? — с сомнением повторила она. — А может, это не он? Подождите, знаю! Он всюду бросает телефон, сама видела. Любой мог.

— Вот видите, кое-что проясняется.

— Значит, убийство было не спонтанным, ее планировали убить. Именно ее. Но зачем? Кому она мешала?