class="p1">— Это было несложно. Я тоже их люблю.

— Вы тоже любите ножки?

— Не совсем. Я люблю крылышки.

Питер открыл стоящую между ним и Кристиной коробку, вперемежку заполненную жареными крылышками и ножками. Она кинула взгляд в сторону корзинки и… промолчала. Заметивший это Питер улыбнулся:

— Ох уж это воспитание! Что? Соусы?

Она вновь рассмеялась и кивнула.

Питер потянулся к корзинке и вытащил оттуда горсть порционных соусов. Кристина схватила кетчуп, он усмехнулся.

Она не пытается мне угодить. Обычно они ждут, что же выберу я, и после делают вид, что тоже это обожают, а она — нет. Вопрос: это черта характера или ей наплевать на меня и мои предпочтения? Но ведь дружба ее не устроила. Эти чертовы фиалки явно ее расстроили.

Кристина поерзала и решилась:

— А картошка?

Питер рассмеялся:

— А про картошку мы забыли.

— Мы?

— Мы с Беннетом. Я ему не напомнил, а Беннет весь этот фастфуд не признает, так что…

Он развел руками.

— С меня, ладно?

Кристина, покраснев, кивнула.

Он сделал приглашающий жест:

— Угощайтесь. Здесь много — мы и без картошки не останемся голодными.

Она наклонилась, чтобы положить себе на тарелку еды.

— Голодными мы не останемся в любом случае. У нас есть еще одна корзинка.

— Простите?

Кивнув в сторону окна Кристина пояснила:

— Там стоит еще одна корзинка для пикника.

Заинтригованный Питер не спешил есть:

— И что там?

— Не знаю, я не заглядывала.

— И зачем она?

Кристина, успевшая надкусить ножку, посмотрела на его удивленное лицо и, сдерживая смех, пожала плечами.

Питер встал, подошел к окну и, отодвинув штору, увидел стоящую там корзинку для пикника. Приподняв крышку, он насчитал несколько банок с домашними паштетами, пару головок сыра, нарезку колбасы и два сложенных напополам французских багета.

Не перестававшая есть Кристина с любопытством наблюдала за ним.

— Очень интересно.

Он вернулся к Кристине, сел на пол и принялся за еду:

— Ну в то, что вы не знаете совсем уж ничего об этой корзинке, я, простите, не поверю. Но вы же… никогда не врете, верно?

Кристина опустила голову.

Сассекс, поместье Солсберри, 9 ноября, 12:20

Не спрашивай меня, пожалуйста! Я не хочу тебе врать!

— Ну да, зачем врать, когда можно промолчать. Тоже воспитание?

Скрывая улыбку, Кристина молча ела ножку.

Питеру стало любопытно:

— Малверн?[6]

— Берджесс-Хилл[7].

— Почему она?

— В получасе езды от Лондона. Мама не хотела отпускать меня далеко.

Питер кивнул.

— Закрытая школа, пансион, да? Учеба, домашние задания, кружки и вновь учеба?

Кристина кивнула.

— У вас тоже?

— Кембридж.

Я знаю.

— Вам там нравилось?

— Нет.

Действительно, что ему там могло нравиться?

— А вам?

Кристина задумалась.

— Не знаю. Я не думала об этом.

Питер потянулся к корзине и достал оттуда два бокала и бутылку шампанского, обернутую мокрым полотенцем. Заметив удивленный взгляд девушки, он прокомментировал:

— Безалкогольное.

Она нахмурилась:

— Вы правда считаете меня… пьяницей?

Он ловко открыл шампанское и разлил его по бокалам:

— Я правда считаю вас неопытной. В частных пансионах девочек учат вальсировать, но не учат пить. А надо бы.

— Неопытность лечится опытом.

Он протянул Кристине наполненный бокал:

— А я и не спорю. Но не сейчас. Я обещал.

— Кому?

Он замялся:

— Одному хорошему человеку.

— Дяде Лансу?

Питер фыркнул:

— Вот еще! Этому пройдохе я не стал бы обещать ничего. Кстати, о «дяде Лансе».

Он так ехидно произнес это имя, что Кристина улыбнулась.

— Как случилось, что именно он стал вашим опекуном? И откуда взялся этот миллион? Линли никогда не были… богачами.

— Он не «взялся», он всегда был.

— В смысле?

Она замялась, что не укрылось от Питера:

— Некрасивая история? У каждого капитала есть свои скелеты в шкафу. Но не хотите — не рассказывайте. Я не настаиваю. В конце концов, это ваше дело и…

Но Кристина решительно перебила его:

— Этому миллиону почти сто лет. Прадедушка заработал его в сороковых годах прошлого века. Он то ли пушки отливал, то ли ружья, но на той войне он нажился хорошо.

Питер внимательно ее слушал.

— Потом мы победили, и это стали как бы «стыдные деньги». Так заявил его сын, мой дед.

Питер понимающе кивнул.

— Прадед большую часть денег промотал, а красивую сумму в один миллион фунтов завещал сыну — моему деду. Получив их, дед тут же отписал все моему отцу, а тот в свое время — мне.

— «Старые деньги» — они в основном такие. Вам нечего стыдиться.

Кристина отпила «шампанского».

— Да, я понимаю, но про «эти деньги» никогда не говорили. Они как бы были, и их как бы не было.

— Пока «дядя Ланс» не решил их прикарманить.

Кристине нравилось, что Питер, как и она, явно недолюбливал дядю Ланса.

— Не то чтобы решил…

Тут уже ее перебил возмущенный Питер:

— А как иначе назвать его страстное желание выдать вас замуж за внука?! Или это любовь? Вы говорили, он вам не нравится. Или нравится?

Питер так обвиняюще говорил с ней, что на секунду ей показалось, что он ее… ревнует?

Нет. Глупости. Только не Питер Девенпорт. За НИМ всегда очередь. ОН выбирает.

— Нет, конечно.

Сассекс, поместье Солсберри, 9 ноября, 12:35

— Почему «конечно»?

Она растерялась.

Скажи мне! Скажи, что высокие голубоглазые блондины тебе не нравятся!

— Ну он… Мне с ним скучно.

— В смысле, он вас не развлекает?

Кристина рассердилась:

— Меня не нужно развлекать. Просто мы с ним разные, очень.

— В каком смысле?

— Во всех. Абсолютно во всех, понимаете?

Только не это!

— Можете привести пример?

Она опустила голову:

— Я не хочу всего этого. Верней, я хочу другого. Просто…

— И чего же вы хотите?

Только не говори мне, что ты лесбиянка!

— Я хочу учиться.

Она произнесла это тихо, полушепотом, но Питер услышал. Он почувствовал, как бетонная плита, давившая ему на плечи последние пару минут, упала и с грохотом разлетелась на куски.

— Где, милая? Где ты хочешь учиться?

Кристина подняла на Питера ошарашенный взгляд, и он мысленно дал себе подзатыльник.

Баран! Не смей ее так называть!..

Ладно, сделаю вид, что этого не было. Проехали!

— В Европейском институте дизайна.

— Где это?

— Три в Италии, два в Испании и один в Китае.

Эта девушка вновь удивила его. Ни одна из его баб никогда не хотела учиться!

Она не баба! И уж точно не твоя!

Последняя мысль неприятно царапнула.

— В Китае?!

— Да, в Шанхае.

Она говорила об этом так легко, что он понял, что предмет их беседы изучен ею