– Ты говорил, что не разбираешься в пейзажах.

– Так и есть.

– Тогда откуда ты можешь знать, ценная это картина или нет?

– Руку мастера всегда видно, – небрежно отозвался Ярик. – Отсутствие этого пейзажа меня так сильно взволновало, потому что если старушка надумала распродавать свою коллекцию посторонним людям, ее легко могут обмануть.

– Ах, вот в чем дело! – с облегчением засмеялся Саша.

– Пейзаж – это пустяки, продала его старушка и продала. Но остальное… Пусть она не связывается с аферистами, а приносит полотна к нам в галерею. Там работают первоклассные оценщики, которые дадут ей справедливую цену.

– Хорошо. Я передам Елизафете Федоровне твое предостережение.

Ярик огляделся по сторонам и спросил:

– А все-таки куда твоя тетушка дела пейзаж?

– Не знаю.

На самом деле Саша прекрасно знал, что пейзаж лежит в спальне у тетушки, небрежно завернутый в полиэтиленовый пакет, и дожидается своей передачи законному хозяину. Но говорить об этом Ярику он не стал.

– Ладно, если найдете пейзаж, сообщите мне, – сказал Ярик, который уже несколько оправился от охватившего его волнения и поглядывал на пустой прямоугольник на стене без прежнего отчаяния. – Только мой вам совет: лучше без предварительной оценки опытного эксперта ничего из коллекции картин тетушки никому не отдавайте и не продавайте. Иногда бывают такие сюрпризы, что только держись.

И, пожав руку Саше, он ушел. А Саша, отставив в сторонку, отобранные Яриком для вернисажа полотна в сторонку, чтобы не мешали ходить, снова направился к входным дверям. Кушать хотелось уже просто зверски. И Саша надеялся, что в этот раз ему удастся поужинать. Но не тут-то было. Стоило ему выйти на лестничную площадку, как из двери напротив высунулась задорная физиономия и два любопытных золотисто-карих глаза уставились на него.

– Привет.

Саша был уверен, что с их обладательницей он никогда знаком не был. Но это не помешало ей приветливо ему улыбнуться и поздороваться.

– Здрасте! Меня Яной зовут. А вы к бабе Лизе приехали?

Саша сперва даже не понял, чтоˆ спрашивает у него эта особа. Баба Лиза – это кто же такая? И только поразмыслив, он догадался, что соседка так на свой лад называет Елизафету Федоровну.

– Внучок вы ейный? Она нам про вас рассказывала.

И соседка, сочтя разговор завязавшимся, вышла на лестничную клетку. Она оказалась совсем миниатюрной и молоденькой, вряд ли старше Саши. Короткие светлые волоски, торчащие на голове ежиком. Одета она была колоритно. Раскрашенная вручную белая майка и такие драные джинсы, что, казалось, они все целиком состояли из одних только дырок, соединенных между собой цветными нитками, пуговицами и даже просто скрепками.

– А мы с Митей – новые соседи вашей бабушки. Раньше тут моя собственная бабушка жила. Теперь она умерла, квартира нам с Митей досталась. Митя, покажись!

Митя появился из-за двери, словно бы дожидался там, когда назовут его имя. Он тоже был худеньким, маленьким, но в отличие от своей подруги выглядел каким-то сонным. И волоски у него на голове были хотя и светлыми, но не торчали воинственно, как у его подруги, а завивались и укладывались на голове мягкими колечками.

– У моей бабушки с вашей бабушкой отношения не складывались. Слишком уж они разными были. Но мы-то с вами подружимся, так?

Саша кивнул. Его немного ошарашил этот внезапный натиск. И предложение дружбы, сделанное вот так на ходу.

– А что у них случилось?

– Говорю же, разные слишком были. Моя бабушка домовитая да хозяйственная, пироги любила печь – с мясом, с грибами, с картошкой, с капустой. До сотни начинок у нее в рецептах имелось. А ваша бабушка ни одного блина в своей жизни не испекла. Потом, моя бабушка – домоседка начитанная, а вашей бабушке все лишь бы скакать да людям в глаза пыль пускать.

Саша кашлянул. Да, при такой постановке вопроса будет трудненько им сдружиться с девочкой. Если милая Яночка примется поливать грязью Елизафету Федоровну, всячески при этом обеляя и возвеличивая собственную старушку, то Саша просто вынужден будет возразить и заступиться за тетушку Фету. Что бы он там ни думал про себя насчет тетушки Феты и ее хозяйственности, но родственные чувства обязывают выступить на защиту. И ни к чему, кроме ссоры, теперь уже между ними это не приведет.

К счастью, в разговор вмешался Митя:

– Что ты, Янка, к человеку пристала со своими глупостями. Ну повздорили две старухи, ни одна уступить не пожелала, нам-то что их базары на себе тащить? – И, взглянув на Сашу, он предложил: – Хотите с нами ужинать?

Предложение выглядело соблазнительно. Саша не настолько хорошо ориентировался в городе, чтобы прямо с ходу найти подходящую харчевню, где было бы и дешево, и вкусно, и чтобы еще при этом не отравиться и в больницу не угодить с кишечным расстройством. А домашняя кухня, она при любом раскладе более здоровая. Если хозяева готовили для себя, они всякую тухлятину в марганцовке или растворе соды вымачивать не станут. Выберут самое лучшее.

– Не откажусь. Честно говоря, у Елизафеты Федоровны в холодильнике мышь повесилась.

Янка захлопала в ладоши.

– Я же говорила! Говорила! Совсем не умеет готовить ваша бабушка! А вот моя…

И дальше последовал перечень личностных достижений покойной старушки, который был хотя и велик, но несколько однобок. Она очень вкусно готовила и любила читать. Вот вокруг этих столпов и нанизывала Яна гирлянду своих восхвалений. Один перечень выпечки, которую подавала к столу старушка, длился целую вечность и заставил Сашу подавиться собственными слюнями.

Мысленно Саша потирал руки, но когда попробовал выставленный на стол салат «Цезарь», то с огорчением убедился, что Яночка не унаследовала ничего из кулинарных талантов своей бабушки. Покрошенная в салат куриная грудка была сухой и жесткой. Сухарики, напротив, размякли и потеряли хрусткость, не говоря уж о том, что взяты были покупные, из пакетика, с обсыпкой какой-то ядреной химией. Листья пекинской капусты были не порублены, а неряшливо покрошены такими большими кусками, что их с трудом удавалось засунуть в рот. Лишь помидорки черри были хороши, но их вообще было трудно испортить.

– Бабушка за неделю успевала прочесть до семи книг. Зрение испортила себе совершенно, но продолжала читать, пока не ослепла.

М-да… Упрямая старушка. Если внучка пошла в нее, то держись, Саша.

На горячее были голубцы с рисом. И Саша прямо удивился, как у бабушки-кулинарки могла уродиться такая неумелая внучка. Говорят, что природа отдыхает на детях гениев, но чтобы она еще и внуков задела – про это Саше слышать не приходилось. Увы, рис в голубцы Яна положила сухой, не потрудившись предварительно разварить его до мягкости. Во время тушения рис не доварился и теперь похрустывал твердыми серединками на зубах едоков. Зато капуста непостижимым образом превратилась в лохмотья. Видимо, Яночка поставила голубцы на максимальный огонь, заставив их бешено булькать. В итоге листья капусты развалились, и соус из сметаны с томатной пастой выглядел удивительно неаппетитным месивом.