Он слушает.

Как слушал Дженну Мэссенгейл, барменшу из «Гриль-бара».

Дейл понятия не имел, почему Джек проводил столько времени сэтой маленькой шлюшкой. Ему даже приходила мысль, что мистер Лос-Анджелесстарается затащить ее в постель, чтобы по возвращении домой рассказать друзьямс Родео-драйв, что он отведал сладенького в Висконсине, где воздух свежий, аноги длинные и сильные. Но Джек тратил время на другое. Он слушал, и в концеконцов она поделилась с ним тем, что он ожидал услышать.

«Да, сэр, люди становятся такими забавными, когда выпьют, —рассказывала Дженна. — Есть тут один парень, который после пары стаканчиковначинает зажимать себе ноздри…» И она показала, что делает этот парень: зажаланоздри между большим и указательным пальцами, развернув руку ладонью ксобеседнику.

Джек, по-прежнему улыбаясь, маленькими глотками пилгазировку.

«И всегда выворачивая ладонь? Вот так?» — Он повторилдвижения руки официантки.

Дженна улыбалась, уже влюбившись в детектива: «Именно так,красавчик… ты все схватываешь на лету».

Джек: «Иногда случается. И как зовут этого парня, дорогая?»

Дженна: «Киндерлинг. Торнберг Киндерлинг. Только послестаканчика-другого, начав зажимать нос, он просит, чтобы все звали его Торни».

Джек (все улыбаясь): «Он пьет джин „Бомбей“, не так ли,дорогая? С одним кубиком льда и капелькой горькой настойки?»

Дженна со сползающей с лица улыбкой, в изумлении, словностолкнулась с экстрасенсом, читающим мысли: «Как вы это узнали?»

Как он это узнал, особого значения не имеет, потому чтослова Дженны становятся последним элементом картинки-головоломки. Дело закрыто,игра закончена, застегивай молнию ширинки.

И в итоге Джек улетел в Лос-Анджелес с арестованнымТорнбергом Киндерлингом, безобидным, очкастым, проживающим в Сентралии агентомстраховой компании, клиентами которой были окрестные фермеры, страховавшие вней свое имущество, с Торнбергом Киндерлингом, который, казалось бы, не могшугануть и гусыню, не сказал бы «говно» даже с набитым им ртом, в жаркий деньпостеснялся бы попросить стакан воды в незнакомом доме, но убил двухпроституток в Городе ангелов. Торни никого не душил, пользовался ножом фирмы«Бак», который купил, это позже выяснил Дейл, в магазине «Спортивные товары Лафэма»,расположенном рядом с баром «Сэнд», главным злачным заведением Сентралии.

К тому времени вину Киндерлинга уже удалось доказатьпроведенным анализом ДНК, но Джека обрадовало известие о том, что установленоместо приобретения орудия убийства.

Он лично позвонил Дейлу, чтобы поблагодарить его. Дейла,который не бывал западнее Денвера, этот звонок вежливости тронул до глубиныдуши. В ходе расследования Джек не раз и не два говорил, что любыхдоказательств вины может оказаться недостаточно, если у преступника черные душаи сердце, а именно с таким в лице Торни Киндерлинга они и столкнулись. Он,разумеется, пытался симулировать безумие, и Дейл, — он очень надеялся, что еговызовут в качестве свидетеля, — радовался, как ребенок, узнав, что присяжныеему не поверили и приговорили к пожизненному заключению без права досрочногоосвобождения.

Но как он и Джек сумели этого добиться? Что послужилоглавной причиной? Умение Джека слушать. Вот и все. Слушать барменшу, котораяпривыкла к тому, что мужчина смотрит на ее грудь, тогда как слова если ивлетают в одно ухо, то лишь для того, чтобы тут же вылететь из другого. А когослушал Джек Голливуд до долгих бесед с Дженной Мэссенгейл? Похоже, какую-топроститутку с Сансет-Стрип[32]… а скорее, далеко не одну.

(«Как бы их всех обозвать? — рассеянно думает Дейл,вытаскивая из гаража поливочный шланг. — Выводок ночных бабочек? Бригадапостельных тружениц?») Никто из них не сумел опознать Торнберга Киндерлинга,потому что Торнберг, приезжавший в Лос-Анджелес, разительно отличался отТорнберга, колесившего по фермам округа Каули и Миннесоты. Лос-анджелесскийТорнберг носил парик, контактные линзы вместо очков, маленькие усики.

— Но самый удачный ход — темный тональный крем, — говорилДжек. — Благодаря этому Торнберг легко сходил за местного жителя.

— Учась в средней школе Френч-Лэндинга, он все четыре годазанимался в драматическом кружке, — мрачно ответил ему Дейл. — Я узнавал.Поверишь ли, этот подонок играл Дон Жуана.

Именно усилия по изменению внешности стали причиной того,что присяжные не поверили в безумие подсудимого. А вот про привычку зажиматьноздри двумя пальцами, выворачивая ладонь, Торни забыл. Наверное, потому, чтопроделывал это неосознанно. Автоматически. Какая-то проститутка запомнила этуособенность, упомянула вскользь, Дейл в этом не сомневался, точно так же, какДженна Мэссенгейл, но Джек услышал.

Потому что слушал.

«Позвонил, чтобы поблагодарить, что удалось выяснить, откудавзялся нож, потом, чтобы сообщить о решении присяжных — думает Дейл, — новторой раз он еще что-то хотел. И я знал, что именно. Даже до того, как оноткрыл рот».

Потому что, пусть он и не детектив от Бога, как его друг изЗолотого штата, Дейл все же заметил, как поразил молодого человека ЗападныйВисконсин. Джек влюбился в округ Каули, и Дейл поставил бы немалую сумму на то,что имела место быть классическая любовь с первого взгляда. Именно об этом,несомненно, говорило лицо Джека, когда они ездили из Френч-Лэндинга вСентралию, из Сентралии в Арден, из Ардена в Миллер.

На нем отражались радость и благоговейный восторг. ДейлуДжек напоминал человека, который приехал в новые для себя края, чтобыобнаружить, что вернулся домой.

— Слушай, до чего же мне здесь нравится, — как-то сказал онДейлу, когда они ехали в старом патрульном «каприсе»[33] Дейла, где постоянночто-то ломалось, даже клаксон. — Ты хоть понимаешь, до чего здорово здесь жить,Дейл? Должно быть, это один из самых прекрасных уголков мира.

Дейл, живший в округе Каули с рождения, не собирался с нимспорить.

И в конце их второго телефонного разговора о ТорнбергеКиндерлинге Джек напомнил Дейлу, что однажды просил (не так, чтобы совсемсерьезно, но и не в шутку) дать ему знать, если неподалеку от одного изгородков будет продаваться небольшой дом. И по тону Джека Дейл понял, что шуткикончились.