— Хорст П. Лепплемайер, — повторяет худощавый мужчина, судовольствием затягиваясь сигаретой. — Сможешь повторить десять раз или как?

За его спиной справа вновь открывается дверь, и хотякурильщик стоит под громкоговорителем, он слышит этот звук.

Глаза за «авиационными» солнцезащитными очками мертвы отрождения, поэтому слух у худощавого мужчины обострен.

У вновь прибывшего бледное, одутловатое лицо, он щурится насолнце, как новорожденная бабочка, которую плуг вытащил на поверхность земли ивыковырял из кокона. Голова у него гладко выбрита, если не считать гребняпосередине (как у индейца племени могаук), на затылке плавно переходящего вкосичку, которая начинается чуть повыше шеи и доходит до лопаток. Гребеньярко-красный, косичка — цвета электрик. Серьга в одном ухе, вроде бы молния,подозрительно напоминает знаки различия частей «СС» нацистской Германии. На немчерная порванная футболка с надписью «СНИВЕЛЛИНГ ШИТС-97: МЫ ХОРОШОПОДГОТОВИЛИСЬ К ЭТОМУ ТУРНЕ». В одной руке этот колоритный тип держит футляр сси-ди.[28]

— Привет, Моррис, — здоровается с ним худощавый мужчина в«федоре», не поворачиваясь.

У Морриса от удивления приоткрывается рот, и в этомсостоянии он становится похож на милого еврейского мальчика, каковым он,собственно, и является. Моррис Розен проходит на радиостанции летнюю практику.Его направили сюда от Ошкошского филиала Висконсинского университета. «Господи,как же мне нравится бесплатная рабочая сила!» — заявил как-то по этому поводуТом Уипинс, управляющий радиостанцией, довольно потирая руки. Никто такпридирчиво не следит за расходами компании, как это делает Том Уиггинс на KDCU.Он — словно дракон, восседающий на груде золота (хотя на счетах KDCU непросматривалось такой груды; повторим, диапазон AM практически вымер, просточудо, что эта радиостанция до сих пор находится на плаву).

Выражение удивления на лице Морриса — будет справедливоназвать это удивлением смущения — сменяется улыбкой.

— Bay, мистер Лайден! Ну вы и даете! Какие же у вас уши!

Тут он хмурится. Даже если мистер Лайден, который стоял подтявкающим громкоговорителем, не следует это забывать, и услышал, что кто-товышел из здания, каким образом ему удалось узнать, кто именно появился у негоза спиной?

— Как вы узнали, что это я? — спрашивает он.

— По утрам здесь только двое пахнут марихуаной, — объясняетГенри Лайден. — Один из них после косячка полощет рот «Скоуп»,[29] второй, этоты, обходится без оного.

— Bay. — В голосе Морриса слышится уважение. — Да у вас нюхкак у собаки.

— Именно так, — соглашается Генри. Продолжает мягко изадумчиво:

— Это трудная работа, но кто-то должен ее делать. Так вот,насчет твоих утренних свиданий с ароматной травкой. Позволь мне поделиться стобой одним индейским афоризмом.

— Да, конечно. — Это первый долгий разговор Морриса с ГенриЛайденом, и он на все сто процентов соответствует образу, который емунарисовали. На все сто и даже больше. И уже совсем не трудно поверить, что онможет быть другим… полностью перевоплощаться, как Брюс Уэйн. Но… все это такнеобычно.

— То, чем мы занимаемся в детстве, становится привычкой, —все тот же мягкий голос, не имеющий ничего общего с голосом Джорджа Рэтбана. —Это мой тебе совет, Моррис.

— Да, абсолютно, — отвечает Моррис. Он понятия не имеет, очем толкует мистер Лайден. Но медленно, застенчиво протягивает руку с футляромс си-ди. На мгновение, пока Генри не пытается взять футляр, Моррис чувствуетострую обиду. Ему вдруг снова семь лет, и он пытается произвести впечатление насвоего вечно занятого отца картиной, которую рисовал в своей комнате всю вторуюполовину дня. Потом думает: «Он же слепой, дубовая твоя башка. Он может унюхатьмарихуану в твоем дыхании, и уши у него, возможно, как у летучей мыши, нооткуда он может знать, что у тебя в руке гребаный си-ди?»

Осторожно, словно пугаясь собственной смелости, Моррис беретГенри за запястье. Чувствует, как тот вздрагивает, но потом позволяет подвестиего к пластмассовой коробочке.

— А, си-ди, — говорит Генри. — И что там записано?

— Вы должны поставить седьмой трек в вашу вечернююпрограмму, — отвечает Моррис. — Пожалуйста.

Впервые на лице Генри отражается тревога. Он затягиваетсясигаретой, бросает ее (даже не посмотрев… естественно, хаха) в наполненноепеском пластиковое ведро у двери.

— О какой программе ты говоришь? — спрашивает он.

Вместо прямого ответа Моррис губами издает быстрые чавкающиезвуки, изображая маленького, но прожорливого грызуна, поедающего что-товкусное. Хуже того, дополняет их фирменной фразой Висконсинской крысы, которуюмолодежь возраста Морриса знает так же хорошо, как их родители, — вопль ДжорджаРэтбана «Даже слепой»: «Жуй это, ешь, запивай, оно все-е-е равно выйдет изодного и того же места!»

С имитацией у Морриса не очень, но вопроса, кого он имитирует,не возникает: одну-единственную Висконсинскую крысу, чья вечерняя программа наKWLA-FM известна на весь округ Каули (скорее, следовало бы сказать, «пользуетсядурной славой во всем округе Каули»). KWLA — крошечная студенческаярадиостанция, работающая в FM-диапазоне, пятнышко на полотне висконсинскогорадиоэфира, но аудитория Крысы огромна.

Но если кто-то узнает, что обожаемый всеми, болеющий за«Пивную команду», голосующий за республиканцев, вещающий в АМ-диапазоне ДжорджРэтбан одновременно и Висконсинская крыса, который однажды в прямом эфиревывалил содержимое кишечника на си-ди «Бэкстрит бойз», могут быть неприятности.И очень серьезные, которые, вполне возможно, выйдут за пределы висконсинскогорадиомирка.

— С чего ты вдруг решил, Моррис, что Висконсинская крыса —это я? — спрашивает Генри. — Я же практически не знаю человека, о котором тыговоришь? Кто вбил тебе в голову такую странную идею?

— Информированный источник, — уклончиво отвечает Моррис.

Он не собирается выдавать Хоуви Соула, даже если ему будутвырывать ногти раскаленными щипцами. Да и Хоуви выяснил это случайно: как-тозашел в сортир после Генри и увидел, что тот выронил бумажник из заднегокармана, пока сидел на троне. Казалось бы, человек со столь обостреннымиорганами чувств не мог не заметить падения бумажника на пол, но, возможно,Генри в тот момент крепко о чем-то задумался: человеку, столь занятому работой,как Генри, есть о чем подумать. В любом случае в бумажнике Генри лежал пропускKWLA (в бумажник Хоуви, по его словам, заглянул из чистого любопытства), и встроке «Фамилия» кто-то поставил «оттиск крысы».