— Так ты у меня в долгу, — бормочет Дейл, закидывая на плечосвернутый шланг. — Ты у меня в долгу, паршивец.

Разумеется, он уже просил Джека неофициально помочь ему впоисках Рыбака, но Джек отказался… чуть ли не со страхом.

«Я на пенсии, — отрезал он. — Если ты не знаешь, что сиеозначает, Дейл, мы можем вместе заглянуть в словарь».

Но это нелепо, не так ли? Разумеется, нелепо. Как может уйтина пенсию человек, не достигший тридцати пяти лет? Особенно тот, кто знает своедело гораздо лучше других.

— Ты у меня в долгу, парень, — повторяет он, направляясь ккрану. Небо над головой безоблачное, лужайка, не знающая недостатка в воде,зеленая, никаких признаков соскальзывания здесь, на Герман-стрит, казалось бы,нет и в помине. Но, возможно, все-таки есть, возможно, мы их чувствуем. Слышимкакой-то неприятный звук, вроде гула, который вызывал ток высокого напряжения встальных фермах башни KDCU.

Мы, однако, провели здесь слишком много времени. Пора вновьмахать крылышками на пути к конечной точке нашего маршрута. Мы знаем еще далеконе все, но нам известно о трех важных моментах: первое, Френч-Лэндинг — город,которому грозит чудовищная беда; второе, лишь несколько людей (собственно,только Джуди Маршалл и Чарльз Бернсайд) знают на каком-то подсознательномуровне, что город столкнулся с чем-то похуже действующего в одиночкупедофила-убийцы; третье, мы не встретили ни одного человека, способногоосознать силу соскальзывания, берущую в оборот тихий город на берегу реки Томаи Гека. Все люди, с кем мы познакомились, по-своему такие же слепцы, как ГенриЛайден. То же самое можно сказать и о тех, с кем мы еще не встречались: НюхачеСен-Пьере, Уэнделле Грине и Цветном отряде.

Мы жаждем найти героя. И пока его не нашли (на дворе, вконце концов, двадцать первый век, время не д'Артаньяна и Джека Обри, а ДжорджаБуша и «Грязной спермы»), мы, возможно, найдем человека, который проявил себягероем. Давайте отыщем нашего давнего друга, с которым расстались в тысяче схвостиком миль восточнее, на берегу Атлантического океана. Прошли годы, и он,конечно, уже не тот мальчик, каким был раньше. Он забыл многое, что случилось сним в те дни, большую часть взрослой жизни прожил в состоянии амнезии. Но он —единственная надежда Френч-Лэндинга, поэтому мы взмахиваем крылами и летим навосток, над лесами, полями, пологими холмами.

В основном под нами сельскохозяйственные угодья: кукурузныеполя, тучные луга, желтые прямоугольники люцерны.

Узкие пыльные дороги ведут к белым домам фермеров, рядом скоторыми — высокие сараи, зернохранилища, силосные, из бетонных колец, башни,длинные металлические ангары для сельскохозяйственной техники. Мужчины вджинсовых куртках деловито идут по дорожкам от домов к хозяйственнымпостройкам. Нам уже знаком сладкий аромат утреннего воздуха. Здесь к немудобавляются запахи масла, дрожжей, земли, роста и гниения, усиливающиеся по меретого, как солнце поднимается выше, а свет становится ярче.

Под нами шоссе № 93 пересекает шоссе № 35 в центре маленькойСентралии. Пустующая стоянка за баром «Сэнд» ожидает шумного прибытияГромобойной пятерки, которая обычно проводит здесь вторую половину субботы,вечера и ночи, наслаждаясь бильярдом, гамбургерами и амброзией, созданиюкоторой они посвятили свои неординарные жизни, лучшему продукту «Пивовареннойкомпании Кингсленда», пиву, которое долгое время может нести свою пенистуюкорону, не уступая в этом любому другому сорту, изготовленному что вспециальной мини-пивоварне, что в бельгийском монастыре, «Кингслендским пивом».Если Нюхач Сен-Пьер, Мышонок и иже с ними говорят, что это лучшее пиво в мире,с чего нам сомневаться в их словах? Они не только знают о пиве гораздо большенас, но и вложили в создание «Кингслендского эля» все свои знания, опыт, силы ивдохновение, чтобы сделать этот сорт эталоном пивоваренного искусства.Собственно, они и приехали во Френч-Лэндинг, потому что пивоваренная компания,которую они выбирали очень тщательно, выразила согласие работать с ними.

Попробовать «Кингслендское пиво» хочется, но с этимискушением мы справляемся: все-таки половина восьмого утра, в это время пьюттолько фруктовый сок, кофе и молоко (за исключением Ванды Киндерлинг и ейподобных, но Ванда полагает, что пиво, даже «Кингслендское пиво», — диетическаязамена водки «Аристократ»), опять же мы ищем нашего давнего друга, показавшегосебя настоящим героем до того, как мы расстались с ним на берегу Атлантическогоокеана. Мы не собираемся терять время, мы летим по неотложному делу, прямоздесь и сейчас. Миля за милей остаются позади, мы движемся вдоль шоссе № 9З.Поля прижимаются к дороге, холмы становятся выше.

При всей нашей спешке мы, очевидно, должны знать, гденаходимся.

Тремя годами раньше наш давний друг ехал по этому участкушоссе № 93 на пассажирском сиденье старого «каприса» Дейла Гилбертсона. Егосердце выскакивало из груди, горло перехватывало, рот пересох, и все потому,что Дейл, на которого Джек произвел неизгладимое впечатление лишь тем, чтосправлялся со своей работой, вез его к сельскому дому, окруженному пятью акрамиземли, принадлежащими умершему отцу. «Это милое местечко» стоило совсем ничего,потому что кузены Дейла им не интересовались, а для остальных оно непредставляло никакой ценности. Дейл держался за дом и участок изсентиментальности, но тоже не видел особого смысла сохранять их за собой.Второй дом представлял собой только обузу, на поддержание его в пристойномсостоянии уходило много времени.

В принципе работа по дому Дейлу нравилась, но он не возражалпротив того, чтобы переложить ее на другие плечи. Дейл по-прежнему восторгалсянашим другом, поэтому желание Джека поселиться в доме его отца не вызывало унего внутреннего отторжения. Наоборот, он счел сие за честь.

Что же касается пассажира «каприса», он просто не моготорвать глаз от окружающей природы, не видел ничего, кроме лесов, полей ихолмов, так что не замечал трепетного отношения Дейла, которое в иной ситуациисмутило бы его. Будь они в другом месте, наш друг привел бы Дейла в тихий бар,купил ему пива и сказал: «Слушай, я знаю, что сделанное мной произвело на тебявпечатление, Дейл, но я всего лишь такой же коп, как и ты. И все. Честно,говоря, я гораздо более удачлив, чем того заслуживаю». (Вот тут он говорилчистую правду. После нашего расставания удача постоянно благоволила к нему, ион уже не садился играть в карты и не делал ставки на спортивные события. Когдавсе время выигрываешь, выигрыши приобретают привкус прокисшего грейпфрутовогосока.) Но в «каприсе», едва они выехали за пределы Сентралии, его захлестнулабуря эмоций, а потому он практически не воспринимал преклонения Дейла. Этакороткая поездка к дому, в котором он никогда не был, обернулась давнолелеемым, но все откладывавшимся путешествием домой. Все, что он видел вокруг,приобретало глубокий смысл. Все казалось священным. Он знал, что купит этотдом, независимо от его состояния и стоимости. Цена просто не имела значения. Онсобирался его купить, и точка. Впрочем, в одном обожание Дейла не осталосьнезамеченным: Джек понял, что придется приложить немало усилий, чтобы егопочитатель не запросил слишком мизерную сумму. Но сейчас он боролся со слезами,которые так и норовили навернуться на глаза.