Вообще говоря, я не планировала задерживатьсяу Антоновых надолго. Более того, хотела в процессе беседы с родственникамисказать, что имею в Москве близкую подругу, которая пригласила к себе ночевать.Я намеревалась преспокойно уехать домой и вернуться сюда, в антоновскийособняк, завтра к полудню. В конце концов, передо мной стояла задачапонравиться Анне и ее детям, а, согласитесь, родственница из провинции, котораяимеет где остановиться в столице и намерена не жить у вас, а приходить лишь вгости, вызывает больше приятных эмоций, чем племянница, которая обустроится ввашем доме и начнет шмыгать по нему днями и ночами. И еще. У меня с Юлечкойодин размер, и при желании я могла вытащить из шкафа Сережкиной жены парудорогих платьев, помпезных свитеров, брюки со стразами, одним словом, одежку —последний визг моды. Но ничто так не злит женщину, как слишком хорошо одетаядругая представительница слабого пола. Я не хотела, чтобы Анна и Ланаподсчитывали в уме стоимость норкового полушубка или кусали губы, разглядываяпуловер известной фирмы, на который Юля грохнула половину своей немаленькойзарплаты. Поэтому я прихватила вещи из своего гардероба — красивые, хорошегокачества, но не супер-пупер дорогие и модные. Это были джинсы, блузка,тоненькая водолазка, шерстяная кофточка на больших деревянных пуговицах и ещекое-какие мелочи. Короче, теперь вы знаете, что пряталось в сумке и что ядолжна была увидеть, вытряхнув из него содержимое. Ну и ответьте мне: откудасреди скромных шмоток взялись деньги? Не просто деньги, а… раз, два, три,четыре… десять пачек, перехваченных резинками?

Я в растерянности смотрела на банкноты, ужепонимая, что, по самым скромным подсчетам, вижу… миллион. Ну и ну! Внезапноперед глазами предстала картина: вот Михаил Петрович достает из ящикаписьменного стола деньги, протягивает их мне и говорит:

— Тут сто тысяч, пробегись по магазинам…

Тряхнув головой, чтобы отогнать воспоминание,я сделала шаг назад от вещичек и мне не принадлежащей кучи денег и увидела ещеодин не мой предмет — лежащий чуть в стороне небольшой пузырек изтемно-коричневого стекла. Пальцы машинально схватили флакончик. Белая пробочкалегко открутилась, но внутри не оказалось ни капли. Впрочем, запах тожеотсутствовал.

Все еще плохо понимая происходящее, я заметиласвой мобильный, нагнулась, подобрала его, сунула в карман и снова застыла надкучей рублей. И как поступить? Позвать Анну и сообщить, что в моей сумкеневесть каким образом очутилось богатство?

В спальне исчез кислород, воздух сгустился истал походить на кисель. Чтобы слегка прийти в себя, я на ватных ногах подошлак окну, распахнула раму и с наслаждением сделала глубокий вздох. Я началамедленно приходить в себя. Значит, так… Сейчас…

Но мои мысли перебил посторонний неожиданныйзвук — в замочной скважине заворочался ключ. Ощущая ледяной ужас, я кинулась кбольшому шкафу, распахнула дверцы и нырнула в пахнущее средством от моли нутро.Гардероб не был пуст — в отделении для платьев на дне лежала высокая стопкаодеял. У меня хватило ума мгновенно забиться за спасительный ворох верблюжьейшерсти и притаиться там.

Сначала до моего слуха долетало лишьнеразборчивое бормотание. Потом послышался бодрый голос Анны:

— Смотрите-ка, ее нигде нет.

— Верно, — раздался приятный баритон.

— Она, наверное, выскочила в окно, — продолжалаАнна. — Знаете, что случилось?

— Пока нет, — ответил невидимый мужчина, — судовольствием выслушаю вашу версию событий.

— Эта бабенка — воровка. Деньги, которыесейчас тут валяются вперемешку с ее шмотками, украдены из стола МихаилаПетровича. Сначала она воспользовалась… вернее, нанялась для… ну, да выпонимаете. А затем, когда увидела купюры, дрогнула и решила утащить их.

— Возникает масса вопросов, — протянулбаритон.

— Брр, как холодно, — воскликнула Анна.

— Не закрывайте окно! — воскликнул мужчина.

— Почему?

— Лучше ничего не менять на местепроисшествия, сейчас позову сюда одного хорошего парня, пусть сначала он тутвсе осмотрит. Знаю его давно, он человек надежный.

— Андрей Львович, вы наш спаситель! —неожиданно истерично воскликнула Анна. — Господи, но я просто заледенела уже!Какой ужас! За что мне это горе?

— Давайте запрем комнату, — предложилнеизвестный мне Андрей Львович, — и до приезда специалистов посидим в гостиной.Кстати, абсолютно уверен: Михаила Петровича отравили. У него очень характерноевыражение лица.

— Боже! Кто? Кто? — всхлипывала Анна.

— Ясное дело, эта Лаура!

— О-о-о… — простонала Анна.

— Все сходится. — Голос Андрея Львовича началудаляться. — Зацапала дамочка миллиончик и подлила Антонову отраву в стакан. Выже говорили, она бутылку со стола прихватила, вот в нее-то наверняка и добавилаяд…

Хлопнула дверь, воцарилась тишина. Я выползлаиз-за одеял, вылезла из шкафа и кинулась к окну. Надо бежать как можно быстрее!Одна беда — на улице холодно, а мои куртка и сапоги остались в прихожей. Ладно,натяну на себя шерстяную кофту и вылезу в окно…

Быстрее мухи я бросилась к расшвырянным вещами принялась утепляться: водолазка, сверху майка и кардиган. Вот с ногами беда.Хорошо, на мне уютные тапочки-башмачки из натуральной овчины, а не пластиковыешлепанцы! Хоть в чем-то сегодня повезло!

Сумку брать нельзя, деньги, естественно, тожеследует оставить. Торопясь к окну, я, поскользнувшись, чуть не упала — под ногипопал пустой пузырек. От раздражения я его пнула, и он абсолютно беззвучнозакатился в купюры. Я перевалилась через подоконник, угодила ногами в сугроб и,не замечая пронизывающего холода, понеслась к забору. У меня великолепнаяпамять, и я очень хорошо запомнила слова Михаила Петровича:

— Пса следует выводить в лес, тут недалекокалитка есть…

В Москву меня подвез румяный, похожий насвежеиспеченный пирожок водитель «Газели».

— Ты чего так легко оделась? — полез он сразговором.

— Жарко, — коротко ответила я.

— Скажешь тоже! У тебя же зуб на зуб непопадает, — вздохнул шофер.

— А я вспотела.

— Может, заболела?

— Нет! — рявкнула я. — Не бойся, незаразная,абсолютно здоровая!

— А почему в тапках?

— Потому! — гаркнула я снова. — Отстань. Тызаработать хочешь?

— Ага, — радостно признался шофер.

— Ну и отлично! Вот и зарабатывай — вези меня,— кивнула я, страшно довольная тем, что догадалась выхватить из кучи вещей своймобильный и кошелек. — Плачу за работу и еду спокойно.